Я жду от вас ребёнка, босс!. Виктория Вишневская

подушку и нависаю над ним.

      Блин, какой же он, падла, красивый. Урод…

      Пристраиваюсь и репетирую, как лучше задушить его во сне. Держа подушку в правой или левой руке? Наверное, в левой.

      Не-не. Надо другую позу принять.

      Всё не решаюсь прикрыть его подушкой и задушить.

      И зря. Потому что этот человек не жалеет меня.

      Резко открывает глаза, отчего моё сердце падает далеко вниз. Достигнув ада, говорит чертям: «Привет» и возвращается обратно. А всё потому, что Тимур Русланович подаётся вперёд, обхватывает своими ладонями мои запястья и резко валит на кровать, вмиг нависая сверху.

      Перестав дышать, смотрю в злые карие глаза, прожигающие во мне дыру.

      Вспоминаю о подушке, пытаясь защититься от него. А нет подушки. Упала.

      – Ты хотела меня придушить?

      От этого голоса я покрываюсь мурашками, сглатываю и ничего не отвечаю.

      Он на «ты» перешёл. Значит, точно злится. Вон молнии с тёмной тучей над головой так и нависают.

      – Нет, – говорю честно. Подумывала только немного перекрыть ему кислород, чтобы сон прошёл. Но этого я не говорю. Необязательно ему знать.

      Он прищуривается. А у меня от него колики в животе появляются.

      – Значит, ты метила пристроиться в мою постель.

      Мой рот от такой наглости приоткрывается, и я несколько секунд шлёпаю губами, не зная, что и сказать.

      – Я? В Вашу постель? Вы меня за кого принимаете? Я Вас не хочу!

      – Вы же проститутка.

      – Я эскортница! – не выдерживаю.

      – Странно…

      Всё тело от его глаз и тона леденеет.

      – А несколько часов назад Вы кричали, что не из эскорта.

      Мои глаза становятся как блюдца. Огромные. И вот-вот лопнут от такой наглости.

      – Знаете, что! – срываюсь наконец. – Вы вконец обнаглели! Унижаете меня, используете и не даёте уйти! Вы – эгоистичный узурпатор, которому плевать на всех. И вместо того, чтобы выслушать меня – кидаетесь такими неприятными словами! Да Вы хуже…

      Я останавливаюсь, проглатывая слова.

      – Хуже кого? – спрашивает он тихо. И яростно. Неудержимый гнев струится из этих слов.

      – Вы – козёл, – произношу уверенно. Не знаю, с кем его сравнить. С Гитлером? Или Сталиным?

      Он молча слушает, снова пугая меня этим. Внезапно привстаёт. Хватается за моё платье. Там, где грудь. Скользит по ней, задевая пальцами то, что не нужно. Сжимает ткань и дёргает, разрывая платье пополам.

      А я не двигаюсь. Смотрю в его отстранённое лицо. Несмотря на то, что он сейчас видит мою обнажённую грудь. Вера сказала, что этот наряд нужно носить без лифа.

      – Вы офигели? – нахожу в себе силы. – Вы что вытворяете?!

      Мне резко становится страшно. От его действий. И бездушных слов, которые он произносит равнодушно:

      – Играю козла. Хоть что-то же в Ваших словах должно быть правдой.

      Я закипаю от такой наглости. И его действий, которые взрывают всё моё терпение.

      – Извращенец! – кричу, вырвав свои руки из его хватки. Одной прикрываю обнажённую