Достойно есть. Одиссеас Элитис

плоти своей доверяет

      и великого таинства ищет в колючих зарослях солнца

         тот который

      был с торжищ столетия изгнан!

         Потому что ума не имеет

      и из плача чужого не смог сколотить состояния

         и на куст среди наших тревог полыхающий

      лишь мочиться способен.

         О, антихрист бесчувственный и заклинатель столетия!

      Тот который когда мы скорбим

         солнце поёт.

      И когда насмехаемся

         мыслью цветёт.

      И когда перемирие мы объявляем

         нож достаёт.

      В лицо мне смеялись юные александрийцы!

7

      Вот этот мир наш этот наш мир для всех единый

      В пыли и в солнечном огне в толпе и на заутрене

      Созвездья ткущий в небесах и мхом одевший древеса

      В потере памяти и на подходе сновидений

      Вот этот мир наш этот наш мир для всех единый

      Кимвал, кимвал звенящий свысока и напрасный смех издалека!

      Вот этот мир наш этот наш мир для всех единый

      Насильник родниковых струй грабитель наслаждений

      Он под Тайфунами стоит над водами Потопов

      Крюковат он горбат и лесист и огнист

      По вечерам с сирингами и по утрам с формингами

      Среди щебёнки городов с лугами вместо парусов

      Наш широкоголовый и наш длинноголовый

      Приволен он безволен он

      Он сын Хагит и Соломон.

      Вот этот мир наш этот наш мир для всех единый

      В отливе в исступлении в стыде и в помрачении

      Зодиакальный часовщик и покоритель сводов

      На край эклиптики он мчит и сколько длится Космос

      Вот этот мир наш этот наш мир для всех единый

      Запев походного рожка, рожка и напрасный дым издалека!

Чтение четвёртое. Пустырь с крапивой

      В один из бессолнечных дней той зимы, субботним утром, множество мотоциклов и автомобилей оцепило маленький квартал, где жил Лефтерис, с худыми жестяными окнами и сточными канавами вдоль дорог. И, перекрикиваясь грубыми голосами, вышли люди с лицами, отлитыми из свинца, и прямыми, точь-в-точь как солома, волосами. Приказавшие всем мужчинам собраться на пустыре, заросшем крапивой. Были они вооружены с головы до ног, и низко наклонённые стволы смотрели в толпу. И нешуточный страх охватил наших ребят, потому как почти у каждого из них нашлась бы какая-то тайна, в кармане или в душе. Но другого пути не было, и скрепя сердце каждый занял место в шеренге, а люди в низких чёрных ботинках, со свинцом на лицах и соломой в волосах размотали колючую проволоку. И распороли надвое облака, так что полился дождь со снегом, и челюстям было непросто удерживать зубы на месте – не ровён час выскочат или сломаются.

      Тогда с другой стороны начал неспешно приближаться Некто-Лишённый-Лица: он указывал пальцем – и покрывались мурашками цифры на огромных ангельских часах. И напротив кого ему случалось остановиться, того немедленно хватали за волосы и волокли по земле, топча и пиная. Так пришла минута, когда он остановился и напротив Лефтериса. Но тот не шелохнулся. Только медленно поднял глаза и сразу отвёл их так далеко – далеко в своё будущее, – что стоящий