Водоворот. Питер Уоттс

и, насколько могу судить, не оставили ни единой нетронутой органеллы…

      Он махнул рукой:

      – Для масс-спектрографа они все на одно лицо.

      – Только если корпы не избавились от останков, когда превратили там все в пюре.

      – Разумеется, оставили. Иначе ты бы никогда не получила точную сигнатуру.

      – Ну а я вот не могу найти половину из того, чему там положено быть. В этой культуре даже фосфолипидов нет. Куча нуклеотидов, но они не подходят к матрице ДНК. Значит, твой паразит, скорее всего, базируется на РНК.

      – Угу.

      Пока без сюрпризов: множество вирусов прекрасно обходилось без ДНК.

      – Я также сумела реконструировать несколько простых энзимов, но они все задеревенелые и вообще толком не работают, понимаешь? А, и вот еще что странно: я нашла парочку D-аминокислот.

      – О, – понимающе кивнул Дежарден. – И что это значит?

      – Правовращающие аминокислоты. Асимметричные атомы углерода торчат не с той стороны молекулы. Вроде самой обычной левовращающей кислоты, только перевернутой.

      Зеркальное отражение.

      – И?

      – И поэтому они бесполезны; все метаболические пути заточены под L-аминокислоты, и только под них, по крайней мере, последние три миллиарда лет. Существует парочка бактерий, которые используют R-аминокислоты, потому что те бесполезны – они их вставляют в собственные клеточные стенки, и те в результате практически не перевариваются, – но у нас тут другой случай.

      Дежарден уселся поудобнее:

      – Значит, нашу штуку создали практически с нуля, ты это имеешь в виду? У нас на руках еще один новый микроб.

      Джовелланос с отвращением покачала головой:

      – И эта дамочка из корпов тебе ничего не сказала.

      – Может, она не знает.

      Элис указала на окно с данными геоинформационной системы, выведенное поверх остальной информации. Больше двадцати алых точек сверкали вдоль берега от Гонкувера до Ньюпорта. Две дюжины крохотных аномалий в почвенной и водной химии. Неизвестный микроб более двадцати раз являлся на Землю и неизменно становился предвестником миниатюрного огненного апокалипсиса.

      – Но кто-то явно знает, – сказала Элис.

      Пепелище

      Гонкувер зализывал раны.

      Трусливый город всегда прятался за островом Ванкувер и лабиринтом местной батиметрии. Так он уберегся от худших последствий цунами. А вот землетрясение – это совершенно другой вопрос.

      В прежние времена, до эпохи Водоворота, удаленки и полузаброшенных бизнес-центров, уровень смерти в деловых районах был бы в три раза выше. Теперь же те, кто не угодил на вивисекцию, устроенную небоскребами, просто умерли ближе к дому. Целые микрорайоны, построенные на гнилых осадочных породах в дельте Фрейзера, задрожали и исчезли, превратившись в зыбучие пески. Ричмонда, Уайт-Рока и Чиллиуэка больше не существовало. Дремавший вулкан Рейнир проснулся в дурном расположении духа; свежая лава все еще текла по его южному склону. Адамс же заволновался и вполне мог взорваться.

      В центре Гонкувера ущерб оказался более