Я подарю тебе ребёнка. Маша Малиновская

к утру щетина явно уже будет колоться. Даже губу прикусываю, подавляя желание провести по его подбородку пальцем.

      – Кажется, бокалов было немного больше, чем следовало. Это не очень хорошо.

      – Тебе плохо? – отзывается, сперва прочистив горло.

      – Нет, но я устала.

      – Сегодня был напряжённый день.

      – Угу.

      Немного приобнимая за плечо, когда заканчивается песня, Зернов ведёт меня к лифту. Свет здесь ярче, но в глаза не бьёт.

      – Мне на двенадцатый, – говорю, когда заходим в лифт.

      Захар жмёт кнопку, не отпуская моего плеча. Кажется, что даже притискивает чуть ближе. Я поднимаю глаза, почему-то очень хочется посмотреть ему в лицо. Но почти натыкаюсь губами на подбородок.

      Вдох получается рваным, желание спонтанным, но я беру и прикасаюсь губами чуть ниже его губ. Вижу, как дёргается кадык, когда Зернов сглатывает. Чуть наклоняется, и наши губы оказываются в миллиметрах друг от друга. Ловит мой взгляд своим.

      – Это слишком странно, да? – шепчу, и мои губы в движении едва ощутимо касаются его.

      – Возможно, – отзывается тихо.

      – Это потому что ты видел меня… в медицинском смысле?

      – Нет, – лёгкая усмешка трогает его губы. – Это потому что я помню тебя от бантов и до впервые накрашенных губ.

      – Тебе нравились мои накрашенные губы?

      – Угу.

      – А сейчас?

      – И сейчас. Иначе бы я вышел ещё на своём десятом.

      А потом Захар меня целует. Его губы накрывают мои, раздвигают мягко и осторожно. Пробуют на вкус, спрашивают разрешения. И я даю его. Мой остров безопасности открывает мне новые грани.

      И мне они нравятся.

      Когда двери лифта открываются, я выхожу первой. Захар следует за мной, но у двери моего номера тормозит, опёршись рукой о косяк, когда я уже оказываюсь за порогом.

      – Тебе, как вампиру, требуется приглашение? – выгибаю бровь и улыбаюсь.

      – Скорее разрешение, – в ответ зеркалит улыбку. – На все дальнейшие действия.

      – Письменное?

      – Можно и письменное.

      – А такое подойдёт? – делаю к нему шаг, сжимаю пальцы на вороте рубашки и тянусь губами к его.

      Со стороны, наверное, интересная картина, но, думаю, эти стены и пооткровеннее видали.

      Тяну Зернова на себя, давая разрешение на действия нам обоим. Всё равно черту мы уже переступили, и поздно о чём-то сожалеть. Да и зачем сожалеть-то? Мы оба свободны, никого не обманываем. Кто нам может запретить?

      Сталкиваю пиджак с его плеч прямо у порога, чтоб уж совсем не сомневался в моих намерениях. Он же привлекает меня за талию и целует за ухом, пока я расстёгиваю пуговицы на его рубашке.

      Вот это ощущения! О-о! Никогда не думала, что можно пустить по телу столько электричества, всего лишь ласково прикусив мочку уха и лизнув под ней.

      В моей жизни было немного мужчин. Тот, с которым я жила в Бельгии, ещё один короткий роман и бывший муж. И с каждым первый раз вызывал какой-то конфуз, даже при поддержке лёгкого игристого. Но