По волчьим следам. Диана Чайковская

Но для чего? Любопытством оказалось таким сильным, что он побежал, втаптывая первоцветы в снег и уворачиваясь от колючих веток.

      Тропа петляла и исчезала за спиной, отрезая путь назад. Деревья обступали его со всех сторон, не давая свернуть с пути. Томаш бежал вперёд изо всех сил, пока не оказался на просторной поляне с кумиром[3] Велеса посредине. Слева горел костёр. Возле пламени возились белые волки, догрызая остатки сырого мяса.

      Давно они не показывались. Томаш уже и забыл, как выглядел старый Добжа – вожак стаи. Он сидел в стороне и не участвовал в общем пиршестве.

      – Догадываеш-шься? – едва слышно спросит Добжа.

      Томаш помотал головой.

      – За тобой идёт С-смер-рть, – прошипел вожак. – Но мы помож-жем… поможем тебе…

      Теперь волки окружили его и уселись, словно ожидая чего-то. Кумир Велеса полыхнул на миг, и Томаш понял: звериное тело больше не принадлежало ему. Волк внутри скалился. Он хотел есть, пить и пировать с братьями, а не шататься по деревням. Зверю не сиделось в княжеском тереме, городские стены сдавливали сердце, словно прутья.

      Он хотел свободы – ветра, сырой земли под ногами и крови.

      «Бегай с братьями, – звучало в голове. – Бегай, бегай, бегай, волк! Пляши со слугами Мораны и бегай вокруг медведя! Празднуй!»

      Томаш угасал. Ему нужна была хоть какая-то нить. На ум пришли Кажимер и Войцех. Братья! Настоящие братья, не из стаи. Люди. Не волки.

      «Не волки, не волки, – повторял Томаш, ухватываясь посильнее за нить. – Братья – не волки! Моя кровь… людская!»

      И он выбрался.

      Лес выкинул Томаша. Упав на замёрзшую землю, он перекинулся и стал человеком. На шее висело колечко из серебра, обрамлённое волчьим мехом – ещё одна нить. Она связывала его со звериной кровью и позволяла бегать на четырёх лапах. Правда, об одном Томаш совсем забыл.

      Если слишком долго пробудешь волком, то зверь начнёт побеждать тебя, а лес позовёт ещё сильнее.

      Ему оставалось лакать коровье молоко по ночам, пока спали хозяева. Он не мог просто войти в дом, иначе Кажимер и Войцех сразу узнали бы и прислали гридней. И всё – здравствуй, неволя и терем с охающими нянюшками. Одним словом – тьфу, как говорили дворовые девки.

      Устав от тяжёлого испытания, Томаш провалился в сон. Холод убаюкивал его, и кажется, сама Морана медленно подползала поближе, чтобы забрать душу, которую он с огромным усилием вырвал из рук Велеса.

      II. Сбитень, сговор и охота

      Волк и больной с овцой управится

Народная поговорка

1.

      Земля ещё не прогрелась толком. Рано было сеять и собирать травы. До весны оставалось всего ничего, но знал бы кто, как сильно Маржана устала от снега и холода. Те пробирались сквозь створки в горницу, когда затухала печь. Ох, и жутко становилось! Как будто нечисть трясла за руки и звала за порог.

      Но время её заканчивалось. Горобовка почти оттаяла, вылезла из сугробов. Ещё две седмицы – и придёт

3

Так назывались славянские идолы.