Эммануэль. Римские каникулы. Эммануэль Арсан

танцовщице.

      – Уверена, что вы мне не поверите, если я скажу, что ничего не знаю об этом человеке – ни его имени, ни адреса.

      – О’кей. Вы отправите ему почтового голубя?

      Эммануэль явно издевается.

      – Нет. Мне достаточно знать номер его факса, чтобы передать ему эту информацию.

      – А вы очень хорошо разбираетесь в технике!

      – И в некоторых других делах, которыми я занимаюсь. А факс экономит мне драгоценное время.

      – Вот это эффективность!

      – Но в вашем случае я просто следую указаниям.

      Взгляд Сильваны темнеет.

      Эммануэль хотелось бы спросить ее, каков ее интерес в этом деле. Он явно присутствует, иначе и быть не может. И сколько ей заплатят? Если бы она это знала, она могла бы оценить важность всего дела. Но она проглатывает свой вопрос, поскольку Сильвана, беря сигарету, говорит:

      – Эта… эта Мервея, она вам ничего не говорила?

      – Нет. Мы смеялись, потому что она не ожидала моего приезда. По-моему, ей было поручено только подготовить мой приезд сюда. Но она не знала, что именно я буду тем человеком, которого ожидали.

      – Вы хорошо с ней знакомы?

      – Вряд ли. Это самая странная женщина из тех, что я когда-либо встречала. Но я кое-что о ней знаю.

      – Она способна на все ради денег?

      – Верно. Хотя Мервея также имеет и свои маленькие радости…

      Сильвана не настаивает. Она выпускает два клуба дыма и возвращается к своей работе. Когда она наклоняется, Эммануэль отмечает красоту ее ног, длинных и тонких, ее идеальных лодыжек и стройных бедер.

      – Я всегда ненавидела коды, – с досадой говорит Эммануэль. – Символизм – это так скучно.

      – Как вы поняли, что это код?

      – Очень просто. Если бы вы должны были сообщить кому-то о прибытии этих танцовщиц, вы бы просто отправили по факсу сообщение, которое бы гласило: «Груз прибыл. С уважением, Ваша…» К чему тогда вся эта шумиха! Но, на мой взгляд, получатель должен знать, что прибыли именно эти танцовщицы. Единственный способ показать ему это – точно скопировать подписи.

      Сильвана поворачивается к Эммануэль, кивая головой.

      – А она, оказывается, умеет думать!

      – Cogito, ergo sum![5] – смеясь, отвечает Эммануэль.

      Она поднимается и присоединяется к хозяйке, расположившейся на ковре, где она вытягивается, как бы случайно подобрав юбку высоко вверх.

      – Мне не нравятся коды. Подумайте… когда мне исполнилось двенадцать, глупая игра в коды была в моде в моем монашеском пансионе.

      – Все игры глупы, – заключает Сильвана, не отводя глаз от идеограмм и продолжая копировать их, – если они бесполезны.

      – Они служили нам для передачи наших желаний. Вместо букв мы ставили двузначное число и выражались от третьего лица. Тексты не поддавались расшифровке, и это позволяло говорить обо всем свободно…

      – Отсюда же – ложь и клевета.

      – Конечно. Хотя ведущая этой игры, некая Моника, запрещала любые отклонения от истины. Я вспоминаю, что одна малышка с откровенными

5

Cogito, ergo sum (лат.) – «Мыслю, следовательно, существую». Философское утверждение Рене Декарта. (Здесь и далее, за исключением специально оговоренных случаев, примечание переводчика.)