Миндаль цветет. Оливия Уэдсли

стал целовать ее, стараясь поцелуями осушить ее слезы.

      Как же теперь он мог этого желать?

      Как легко мужчины забывают; как недолго они действительно страдают!

      Те слезы, которые Тони стер когда-то своими поцелуями, теперь как будто вернулись и потекли прямо в ее сердце.

      А снизу, из насыщенной ароматом темноты, все еще долетали звуки гитары и молодой голос Педро пел о любви и горе.

      Франческа встала и начала ходить по комнате. Какое невозможное создалось положение! И все случилось в какие-нибудь полчаса, из-за пустого случая. А теперь вся жизнь их бесповоротно изменится.

      Дверь отворилась, и Тони заглянул в комнату.

      – Ну что? Не спишь?

      – Нет, я не могу спать.

      Он подошел к ней.

      – Что-нибудь случилось?

      Она ответила ему также вопросом:

      – Ушли цыгане?

      – Да, то есть мать и спасенная нами сеньора Долорес Жуана ушли, а Педро, отец, еще тут.

      – Ты не остался больше внизу после того, как те ушли?

      – Нет.

      Он нерешительно прошелся по комнате и подошел к окну, на фоне которого выделялась его большая, хорошо сложенная фигура с широкими плечами.

      Весь он был как бы олицетворением силы, и вместе с тем Франческа чувствовала, как бесполезна была эта сила при данных обстоятельствах.

      Она подумала, что, если бы Тони сейчас повернулся к ней и прямо сказал: «Послушай, родная, я хочу взять этого ребенка, это самая прекрасная малютка, какую я когда-либо видел, и мне хотелось бы устроить все это завтра же утром», – насколько ей было бы легче. Своей прямотой Тони снял бы с ее сердца эту ужасную тяжесть, которая росла с каждой минутой.

      Но Тони молчал. Тогда наконец Франческа, подойдя к нему и взяв его под руку, сказала:

      – Не говорили ли случайно Педро и Мария о том, чтобы нам удочерить их ребенка?

      – О нет… как тебе сказать. Они немного поговорили, но ведь ты знаешь – это такой народ! Может быть, они и не думают совсем об этом. Ведь отдать ребенка чужим – это не такая простая вещь, которую можно обделать в пять минут.

      – Да, я знаю. Но предположим, что они согласились бы, – почему бы нам не сделать этого?

      Она почувствовала, как он вздрогнул, и, когда он заговорил, голос его дрожал:

      – Слушай, Фай. Как ты, собственно, смотришь на это? На самом ли деле ты хочешь этого? Я не скрою, что малютка мне нравится. Я вытащил ее из воды, мы спасли ей жизнь – мне кажется, все это оказывает свое влияние, но я ни в коем случае не хочу сделать ничего такого, с чем ты не была бы вполне согласна. Это всецело зависит от тебя, и мы…

      Он остановился, и наступило молчание.

      – Я знаю, что ты спас ее, – сказала Франческа, – и если действительно эти люди хотят от нее отделаться, если ты действительно хочешь этого, если это действительно может доставить тебе счастье…

      Голос ее задрожал. Она не могла продолжать. Усилие, которое она сделала для того, чтобы облегчить все это Тони, было свыше ее сил; она уже не владела собой.

      Но Тони ничего