Мадам Пикассо. Энн Жирар

сновали взад-вперед по оживленным французским бульварам. Но они олицетворяли будущее, и она желала разделить ощущение, уже испытанное многими горожанами. Ева, когда устроилась внутри, подумала, что автомобиль – самое роскошное транспортное средство в мире.

      – Когда вы видите меня сейчас, во всей этой красоте, то не догадываетесь, что я тоже выросла в banlieue[14], – внезапно призналась Фернанда, когда автомобиль тронулся с места. – Когда Пабло нашел меня, я позировала за два франка по восемь часов в день, а он был голодным художником и едва говорил по-французски. А когда он пытался что-то сказать, то это выглядело комично. Мне он казался кем-то вроде пещерного человека.

      Ева молча смотрела на Фернанду, пока та говорила. Она все равно не знала, что сказать. Никогда раньше она не пребывала в таком смятении от всего, что творилось вокруг.

      – Не знаю, почему я рассказываю об этом, – продолжала Фернанда, заполнив неловкую паузу.

      – Я тоже могу кое в чем признаться, – сказала Ева, удивляясь себе. – Я сбежала из дома.

      – И я тоже.

      – На самом деле, Марсель – даже не мое настоящее имя, – продолжала Ева, как будто ей была необходима эта откровенность после признаний Фернанды. Она надеялась, что Фернанда расскажет ей что-то еще о себе и Пикассо.

      – Меня зовут Ева Гуэль. Я наполовину полячка, наполовину француженка и определенно не парижанка.

      Фернанда улыбнулась ей, и между ними пробежала искра взаимопонимания.

      – А мое настоящее имя – Амели Ланг, но я стала называть себя Фернандой Оливье с тех пор, как приехала в Париж. Я пользуюсь тем или иным именем в зависимости от обстоятельств. Мне нравится звучание каждого имени, хотя и по разным причинам… Думаю, у нас с вами много общего.

      – Похоже на то, – согласилась Ева.

      Когда они подъехали к Данцигскому проезду недалеко от дома Ларуш, автомобиль притормозил, звякнув ветровым стеклом. Секунду спустя водитель обошел вокруг и открыл для нее дверь. Ева была рада, что неказистое здание в форме пчелиного улья оставалось скрытым за увитой плющом каменной стеной.

      – Вам нравится цирк? – спросила Фернанда, когда она выходила из автомобиля. Ева обернулась.

      – Даже не знаю. Я там ни разу не была.

      – Вы никогда не были в цирке? О боже, а мы регулярно ходим в цирк Медрано. Какое-то время Пабло был без ума от него, постоянно рисовал артистов, клоунов и арлекинов. Он говорил, что весь этот сброд кажется ему трагически беззащитным. Для меня все они были мимолетным увлечением, и признаюсь, я устала от этого. Зато вы могли бы насладиться цирком, если бы присоединились к нашей небольшой компании.

      «Да, я насладилась бы этим больше, чем ты можешь представить», – подумала Ева и невинно улыбнулась Фернанде.

      – У вас есть джентльмен, который мог бы составить вам компанию? Может быть, ваш поклонник?

      Ева сразу же подумала о Луи. Она понимала, что просто не может присоединиться к Пикассо и его любовнице без сопровождавшего ее

14

Пригород (фр.).