Мадам Пикассо. Энн Жирар

Ева одним глотком наполовину осушила бокал.

      – Значит, вы уже давно женаты? – с неожиданным любопытством поинтересовалась она.

      Мистангет и жена Пикассо снова обменялись взглядами.

      – Официально мы не женаты, мадемуазель Умбер. Тем не менее я достаточно долго прожила с ним и разделила столько лишений и неудач, что имею право называться его женой.

      Ева покосилась на Сильветту, которая казалась совершенно зачарованной этим объяснением.

      – Женщины имеют право кое-что требовать от мужчин. Иначе мы вообще ничего не получим.

      – В конце концов, рано или поздно мы все обретем свободу, – согласилась Мистангет. – Суфражистское движение набирает силу. Важно напоминать нашим мужчинам, что у них нет пути для отступления. Это веяние будущего.

      Фернанда изящно пригубила вино.

      – Вообще-то Пабло, то есть мсье Пикассо, имеет довольно традиционные убеждения. Как известно, он испанец и чтит обычаи, несмотря на свой темперамент. Из-за этого мы иногда ссоримся.

      – Но зато он новатор в своей манере живописи, – заметила Мистангет. – В искусстве он не слишком заботится о традициях.

      Вспомнив эскиз с улыбающимся сатиром, Ева подумала о том, как это верно. Пикассо был скотиной. Он обманул ее, а потом использовал. Теперь ей в первую очередь следует помнить об этом.

      – Расскажите мне о себе, – предложила Фернанда. – Откуда вы родом?

      Ева начала свой рассказ и одновременно рассматривала собеседницу: матовая кожа, практически лишенная изъянов, густые темно-рыжие волосы, экзотические миндалевидные глаза, низкий чувственный голос… Эта женщина производила магическое впечатление. Было легко понять, почему Пикассо увлекся ею.

      Да и какой бы мужчина устоял перед такой красавицей?

      Внешность Фернанды и внешность Евы представляли собой разительный контраст: Ева с ее маленькой стройной фигурой, тонкими чертами лица, большими голубыми глазами и каштановыми волосами, ровно зачесанными на обе стороны, неожиданно почувствовала себя подростком по сравнению с этой ослепительной обольстительницей.

      – Я выросла в Венсенне, – наконец ответила она с идеально отточенным столичным выговором. Никто не должен был заподозрить скромное польское происхождение ее матери.

      – А как насчет вас? – спросила Фернанда, посмотрев на Сильветту. – Вы танцуете в кордебалете?

      – Да, но надеюсь когда-нибудь достичь большего. Мне хочется стать актрисой.

      Улыбка Фернанды напомнила улыбку Чеширского кота. Ева ощутила странный холодок и поторопилась обратиться к меню.

      – Здесь я рекомендую фрикасе из цыпленка. Хотя сама я преданная поклонница местного ассорти из йоркширской ветчины и сыра с пинтой темного пива. Боюсь, наши голодные времена, проведенные вместе с Пабло, так и не ушли в прошлое, и сейчас мы с теплотой вспоминаем о них.

      «Как я могла быть такой наивной?» – лихорадочно думала Ева. Ее желудок сжимали спазмы, сердце колотилось. Этот мужчина,