Цыган. Анатолий Калинин

по глотку, освежаясь. За этим занятием застала его жена, вошедшая сказать, что к нему пришел какой-то человек.

      Из-за края кувшина он взглянул на нее сердитыми глазами.

      – Что еще за человек в такую рань? Ты что же, до сих пор не научилась, как надо отвечать?! Пусть ждет в конторе.

      – Я ему так и сказала, а он вежливо извиняется и говорит, что не может ждать. У него срочное дело. Это какой-то цыган.

      При этом слове генерал как ужаленный сбросил с кровати ноги.

      – Цыган?!

      Недостаточно, оказывается, того, что все последнее время ему от этих цыган на работе отбоя нет. Все сразу как с цепи сорвались: рассчитывай, да и только! Теперь же они и дома до него добрались. Но и всякому терпению есть предел. Этот цыган, который не постеснялся прийти к нему ни свет ни заря, раз и навсегда забудет дорогу к его дому.

      Разъяренный, он как ураган промчался мимо отшатнувшейся жены к двери, в шлепанцах на босу ногу и в полосатой ночной пижаме, не забыв, впрочем, накинуть на плечи свой летний китель с вышитыми на погонах звездами генерал-майора. Ярость его удвоилась, когда, распахнув дверь на крыльцо, он увидел перед собой Будулая. Не кого-нибудь иного, а того самого Будулая, который заверял генерала, что лично он не так, как другие цыгане, уже не собирается ни в какие бега и, даже больше того, решил окончательно поселиться на конезаводе. Теперь же достаточно было лишь взглянуть на его лицо, чтобы тут же догадаться, зачем он пожаловал в этот ранний час к генералу на дом. Генерал так и задохнулся:

      – И ты?!

      Будулай не стал отрицать:

      – И я, товарищ генерал.

      Но прежде, чем генерал успел обрушить на его голову все то, что только и должен был ожидать от него этот цыган, тот быстро сказал:

      – Но вы сперва, пожалуйста, дайте мне сказать, а потом уже кричите на меня.

      – У меня нет такого свободного времени, чтобы с каждым дезертиром в беседы вступать, – отчетливо отрезал генерал и круто повернулся к нему спиной, чтобы опять скрыться в доме. Но его догнали слова:

      – Я, как вы знаете, товарищ генерал, никогда дезертиром не был и не могу позволить так меня называть!

      Генерал, как на оси, повернулся к нему с неожиданной легкостью для его тучного тела:

      – А как же еще ты прикажешь тебя называть?! Дезертир и есть. Я же сразу увидел, что ты ко мне за расчетом пришел. Или, может быть, нет?

      – За расчетом, товарищ генерал.

      – А раньше, ты помнишь, что мне говорил?

      – Помню.

      – И после этого ты еще хочешь, чтобы я с тобой здесь, на крыльце, в душеспасительную беседу вступил?

      – Нет, на крыльце об этом не стоит, товарищ генерал, – серьезно сказал Будулай.

      Генерал с неподдельным любопытством заглянул ему в глаза снизу вверх: уж не смеется ли над ним этот цыган? Нет, в его глазах не видно было и тени насмешки.

      – Может быть, мне тебя к себе домой на утренний чай пригласить?

      – Можете не беспокоиться, товарищ генерал, – с грустным