Заберу тебя себе. Дарья Белова

капельки. По глазам вижу, по его темным, с нехорошим прищуром, глазам.

      Однако застываю на месте восковой свечкой и делаю шаги к нему. Ближе и ближе, пока аромат не касается моих рецепторов, откидывая волновыми барашками.

      – Извини…

      – Долго ты, – еще и претензии предъявляет. На нервы действует.

      А ты зачем ждал? Ваш туалет в другой стороне!

      Касаюсь его предплечья, куда ударила дверью. Твердо.

      – Тогда ты теперь обязана меня проводить. Я ранен… Из-за тебя, между прочим, Зоя, – вибрирует голосом до мурашек.

      Руку почему-то не убираю, мышцы изучаю. Как на пластырь приклеили. А кожу покалывают неуемные микротоки.

      – Так может, тебе в больницу? Капельницы, клизмы, все дела…

      – А ты жестокая, Зоя…

      Мы зависли на глазах друг друга. Кир странно ухмыляется, как охотник с добычей в своих лапах. А я, получается, его добыча? Ну уж нет. Отталкиваю его и делаю два шага назад.

      «Что обо мне подумает Лео? Нравится он, а обжиматься у туалета с другим готова. Эх, Зойка!».

      – Ты мне не нравишься! – заявляю открыто и опускаю взгляд. Внутри творится какой-то беспредел. Бунт и революция, еще больше запутывают.

      – Это пока, – хищный оскал и он движется на меня, к стене прижимает.

      – Закричу! А я делаю это громко, будь уверен, – блею как овечка. Мне и страшно, и… интересно.

      – Это уж так и быть мы проверим, – носом утыкается мне в шею и странно мычит. Ему словно нравится. В ступор меня вгоняет. Потому что я абсолютно не знаю, что делать. Снова оттолкнуть и бежать? Или уколоть побольнее, чтобы отстал сам?

      – Что? – восклицаю и шумно вбираю в себя весь воздух вокруг нас. А он, черт возьми, весь пропитался Киром. – У меня… у меня есть любовник, – нагло вру. И в глаза смотрю, не отвожу в сторону.

      Кир прищуривается, читает по лицу. И тоже дышит часто. Мы как две спички, зажженные одновременно.

      Рукой проводит под линией груди и опускается на живот. Стряхиваю. Там меня может касаться только Лео. Во время репетиции, когда его рука раз за разом трогает оголенные участки, просто на крохотные кусочки в разные стороны разбрасывает. Дыхание перехватывает, и … я падаю. Постоянно.

      – Мой любовник самый лучший, – представляю Лео, – нежный, ласковый. Он дарит такое наслаждение, что и кричать не надо, только говорить шепотом слова любви на ушко.

      Сказав это, ток по венам пускается. Да, именно так я представляю себе нашу близость с Лео. И плакать хочется от того, как сильно я этого желаю. До сломанных косточек, до сжатых вен, до остановки сердца.

      Только его, только он.

      Кир замер и, кажется, не дышит. Взгляд леденеет, цвет глаз меняется и бросает в ледяную реку с разбегу.

      А потом снова скалится. Да так, что поджилки все трясутся, а язык присыхает к небу.

      – Врешь как дышишь. Зоя!

      Хлопаю ресницами.

      «Бесит! Ох, как он меня раздражает!».

      – Все равно не проверишь, Кир!

      Вырываюсь из его захвата, подныриваю под локтем и иду в сторону зала. Потряхивать начало от