Цветочное недоразумение. Марина Владимировна Ефиминюк

символичных и красивых букетов ровным счетом ничем не поможет.

      Вдруг вспомнилось позорное «плохо» за арифметику, которое как бы тонко намекало, что эта девица плохо считает и денег до совершеннолетия ей лучше не давать. Глядишь, к двадцати одному году она, эта глупая цветочная фея, научится считать на пальцах.

      – «Плохо» по арифметике поставлено незаслуженно, – быстро добавила я. – Там не просто «плохо».

      – Еще хуже? – как будто удивился Ричард.

      – Нет же! Мне снизили балл! – возмутилась я. – Там должно стоять «плохо» с плюсом, но плюсы в дипломы не пишут.

      – Это они напрасно, – хмыкнул он, откладывая отвратительную бумаженцию, и взял в руки подсунутый вместе с дипломом отказ от опекунства.

      Между прочим, документ составил муж моей лучшей подруги Джози. Он служит младшим помощником законника в Депшире и сечет в составлении официальных бумаг.

      – Я обещал покойному отцу, что присмотрю за тобой до совершеннолетия, – произнес Ричард.

      – Но я не могу вас обременять еще три года.

      И ждать! Выставленный на продажу магазинчик на рыночной площади Депшира, идеальный под цветочную лавку, вот-вот уйдет в лапы грубого мясника. Хозяин, конечно, обещал придержать продажу, но не на три года!

      – Ты меня не обременяешь, – уверил опекун.

      В голове я судорожно перебирала достойные причины, по каким Ричард Ховард будет обязан отказаться от опекунства. Ведь заикнешься о собственном деле, не увидишь свободы и денег до второго пришествия Великого. Хотя, конечно, вряд ли пришествие случится после моего совершеннолетия.

      И вспомнила причину! Не самая выдающаяся, конечно, идея, но других у меня просто не было.

      – В следующем месяце я выхожу замуж, – мысленно скрестив пальцы, объявила я. – Мне больше не нужен опекун.

      – Замуж? – Ричард удивленно изогнул брови, словно я собралась не замуж, а добровольцем на каменоломни. – Уже?

      – Мне почти девятнадцать, – подсказала я.

      – Почти, – выделил опекун. – За кого?

      – За мужчину, – подсказала я (возраст все-таки, вдруг он чего попутает?). – Мы давно с ним знакомы. Целый год! Очень хороший человек. Нас представили на танцевальном вечере в пансионе.

      А что по бальным танцам у меня «очень плохо», так не всем цветочным феям даются полька и вальс. Некоторым (мне) еще в колыбели драконы отдавили ногу. Заодно и ухо, поэтому музицировала я тоже из рук вон плохо. При моем появлении учебное фортепьяно так расстраивалось, что немедленно начинало фальшивить.

      Ричард постучал пальцами по столу, о чем-то размышляя, и спросил:

      – Где он?

      – Кто?

      – Жених.

      – В Депшире, – мигом нашлась я.

      – Он не приехал с тобой? – в голосе опекуна прозвучало возмущение. – Отпустил одну в столицу и даже не сопроводил?

      – Но он посадил меня на почтовую карету и благословил на хорошую дорогу.

      – Он проповедник? – резковатым тоном уточнил Ричард.

      – Почему