Ночной разговор. Светлана Викторовна Ильина

Сергеевич суетился над самоваром, отец Елизарий усиленно вспоминал, какой же вопрос он забыл задать своему новому знакомому.

      – Иван Сергеевич, а вы к кому на кладбище-то ходили? Кто у вас там лежит?

      Гость замер с чашкой в руках, но тут же повернулся.

      – Родные по матери у меня здесь похоронены. Моя матушка из Нижнего Новгорода. Это уж отец увёз её в Москву отсюда.

      – Вот как? – оживился отец Елизарий, – а как фамилия ваших предков будет?

      – Савельевы… Садитесь поближе, батюшка, давайте я за вами поухаживаю.

      – Вот спасибо, уважили старика, – закряхтел Елизарий, хитро поглядывая на барина, – не часто у меня бывают такие важные гости да ещё и философы.

      – Не прибедняйтесь, батюшка, помню я наш разговор, – усмехнулся Иван Сергеевич, – помню и речь вашу грамотную, и книжек вон у вас полно. Меня не проведёте своей простотой. Я человек опытный, много где побывал и людей вижу хорошо.

      – Насквозь?

      – Ну уж не насквозь, но… – гость вдруг смутился и замолчал.

      – Чего же вы остановились?

      – Понял, что ерунду говорю, – Иван Сергеевич отвёл взгляд в сторону и вздохнул, – ни себя не понимаю, ни других…

      – Кстати, а вашу бабушку не Лизаветой звали?

      – Лизаветой, – удивлённо поднял глаза гость, – а вы помните её?

      – Помню, ваша милость, приятная женщина была. В деревне о ней хорошо отзывались. Но мне, как священнику, запомнилась она тем, что незадолго до кончины стала каждый день в храм приходить. Я как-то не удержался и спросил: а чего это ты, мать, каждый день на литургию ходишь? Тогда я ещё ежедневно служил обедню… Она помялась и отвечает, мол, старая я стала, немощная… Смерти боюсь, а пуще мытарств этих… Какая ты старая, говорю, тебе ещё жить и жить. Но самым удивительным было то, что, действительно, через месяц она умерла, а вскоре и муж её… Но тот только перед смертью исповедоваться и причаститься успел. Тоже хорошо – христианская кончина. Не то что нынешние крестьяне – напьются и помрут. Родственники меня позовут на отпевание, так пока я молюсь, сами уже к бутылке прикладываются. Да…

      – А чего это вы вспомнили мою бабку-то?

      – Так праведница она была, мил человек, праведной жизни, поэтому, видать, Господь ей кончину открыл. Не каждый такой милости сподобится… Вот и вы, Иван Сергеевич, у меня оказались не иначе как по её молитвам.

      – Да она меня почти не знала. Мы редко приезжали сюда.

      – Тогда не знала, а сейчас следит за вами и молится.

      – Эх, хорошо бы, если так… – провёл пятернёй по волнистым от сырости волосам Иван Сергеевич, – а то я совсем запутался.

      – Говорите, что опять жениться надумали? Похвально. А в чём проблема-то?

      – Не могу решить, на ком…

      – Вы меня всё больше поражаете, Иван Сергеевич, даже сон пропал, – поставил чашку батюшка. – Рассказывайте всё по порядку.

      – Если не надоело, слушайте.

      Он тяжело вздохнул и начал говорить.

      – Узнав о смерти жены, я бросился в Саратов, сходил на могилу, отслужил