Судьба девочки. Анастасия Машковская

скоро (не скоро) жить она будет совсем по-другому.

      Хочу уточнить, что мама не сразу собиралась оставить ребёнка. Кому захочется ребёнка от такого долбоёба? Поэтому мама с первыми признаками беременности пошла в женскую консультацию, где второй раз решилась на аборт. Не представляю, что она чувствовала в этот момент.

      Наступает, как говорится, день Х (икс), мама сидела в коридоре возле уже знакомого кабинета. Вдруг к ней подсели две старушки. Я думаю, мама в тот момент была очень удивлена. Сначала начали её расспрашивать: что она здесь делает, зачем ей аборт? Но это были не речи наставления, а искреннее непонимание и слова подбадривания, типа: «Молоденькая девушка, красавица, не надо брать на себя такой грех, а если потом не получится забеременеть, а сейчас родишь себе ребёночка, и будет он тебе во всем помогать и любить будет очень сильно (ох, как же они были правы), и всё у тебя наладится». Потом эти бабушки словно исчезли. Мама недолго размышляла над их словами и решила уйти с больницы. Пока она шла к выходу, то никаких старушек она уже не встретила, и на улице их не было. Как говорит мама, будто ангелы спустились с небес и отговорили её, ведь сейчас она ни капли не жалеет о том, что решила сохранить меня.

      Несложно догадаться, какая реакция была у отца: он детей в свои-то молодые двадцать два года совсем не хотел. Но, забегая вперёд, скажу, что после рождения меня жизнь его никак не изменилась. А тогда он орал на маму, говорил, чтобы она снова пошла в женскую консультацию и перезаписалась. Но мама в этом случае была решительна и твёрдо отстаивала своё мнение. А потом и свадьба.

      После свадьбы мама переехала к бабушке, матери отца. Их семья жила в четырёхкомнатной квартире: зал, комната бабушки и деда (хотя бабушка обычно спала в зале), бывшая комната старшей сестры, которая после окончания техникума вышла замуж и осталась жить в городе, и комната для отца с мамой и будущей меня. Однако после родов батя «переехал» в другую комнату, оставив маму со мной, потому что его раздражал ночной детский плач.

      Можно предположить, что беременность могла уберечь маму от побоев, но не в замужестве с моим батьком. Мама рассказывала, как от ударов у неё сильно болел живот, как её не раз клали в больницу на сохранение беременности. Если рассказывать каждый случай, то не хватит сил и эмоций описывать это. Неважно: маленький срок, середина беременности или уже большой живот – папашу ничего не останавливало. Его не мучила совесть (не знаю, есть ли она у него), а маме даже было стыдно идти в больницу в синяках.

      Мама вспоминает, что, когда она посещала больницу первые несколько раз, её клали в палаты с такими же молодыми мамочками, которые лежали на сохранении из-за совершенно разных причин. Но потом, когда у мамы были синяки под глазами, следы побоев на теле, её клали к алкашкам: мягко говоря, к неблагополучным женщинам с отёкшими лицами из-за того, что они не просыхая пили, а в больнице лежали в завязке. Однако эти дамы пытались сохранить беременность. Зачем? Может, им нужен был ребёнок для того, чтобы получать мамашкинские льготы,