Из сумрака сотворится свет. Рина Гиппиус

по твоей реакции, Падуану не стал посвящать тебя в свои находки.

      – Не стал, – согласилась я.

      – Ему зачем-то необходимо, чтобы ты была в поле его зрения. И для этого совсем необязательно держать тебя в курсе всех дел.

      – Вполне вероятно, – вновь не препиралась я.

      Отец удовлетворенно кивнул, а после снисходительно на меня посмотрел. Я решила чуть подыграть ему.

      – Как же ты все это разузнал?

      – У меня свои источники. И им я доверяю.

      Ну да. В отличие от родной дочери.

      Следующий вопрос не хотелось произносить, но он просто жег язык.

      – Настолько доверяешь, что согласен с тем, что меня подставили?

      Лучше пожалею, что спросила, чем буду корить себя, так и не узнав ответа.

      Отец задумался.

      – Да, это выглядит правдоподобно. Кто-то подменил препараты, рисковал, конечно, но, видимо, это того стоило в его понимании. Думаю, твой язык все же принес тебе парочку врагов в вашей среде, наверняка. – Я скрипнула зубами. – Но все это снимает с тебя только умышленное причинение вреда. А вот халатность никуда не делась.

      Вот же непрошибаемый! Признать, что был неправ, извиниться перед дочерью? Нет, слишком жирно для нее будет. Все равно найти в чем обвинить – всегда пожалуйста.

      Ни тогда, ни сейчас я не просила, чтобы он походатайствовал за меня перед Комиссией. Хотя у него и были ресурсы, авторитет. Мне всего лишь было нужно, чтобы отец понял, что его дочь – не взбалмошное чудовище. Понял и больше не ставил мне это в вину. Но нет, признавать своих ошибок он не собирался.

      – Что ж, – произнесла я, хлопнув по столу. Чашки звякнули. – Премного благодарна, что поделился со мной информацией. Приму к сведению. На этом позволь откланяться.

      Я поднялась и поторопилась к выходу. Суровый оклик: «Мирелла! Мы не договорили!», меня не остановил.

      Напротив выхода стоял экипаж, из окна которого выглядывала маменька.

      – Поговорили? Вот и чудесно, – прощебетала она. Распахнула дверцу и пригласила меня: – Поехали.

      – Как. Ты. Могла. – отчеканила я. —Я же тебя просила.

      – Вы оба – жуткие упрямцы, – отмахнулась она. – И вместо того, чтобы просто поговорить, пытаетесь переиграть друг друга – кто упёртее.

      – Нет, мама. Я никого не хочу переиграть. Я всего лишь хочу, чтобы со мной считались.

      – Не говори глупостей, – вздохнула она. – И поехали домой. Следователя твоего отец предупредит.

      – Разумеется, – буркнула я.

      И пошла прочь.

      Мать в отличие от отца, ничего кричать мне вслед не стала. Это ведь ниже ее достоинства.

      А я шла по улице, гонимая злостью и горькими слезами, которые нет-нет, да и катились по щекам.

      Глава 2

      Всю дорогу к служебной квартире мне не давали покоя мысли, как ни странно, не только о родителях. К этой давней обиде я уже настолько привыкла, что легко запихивала ее подальше в сундук подсознания, или где они там хранятся. Достану и разберу их тогда, когда появится возможность, если