Моя прекрасная повариха. Лариса Петровичева

только что оплатил номер на неделю и, катя за собой огромный чемодан на колесиках, двинулся в сторону лестницы. – Он ее всегда с собой возит. Надувает в номере, ну там потом…

      Я замялся. Казалось бы, работая в гостинице, ты сможешь посмотреть на всякое – но не о всяком захочешь говорить вслух.

      – У каждого свои причуды, в конце концов, – закончил я. – И не нам их обсуждать. Может, он просто очень одинок. А как он там забавляется – не наше с тобой дело.

      Дархан скорчил презрительную гримасу и плюнул.

      – Мерзость какая, тьфу!

      Я не сдержал усмешки.

      – Зато тихо. Ни шума, ни криков, ни поножовщины. Ни дерьма в рояль, прости Небо. И тройные чаевые, а? Неплохо, на мой взгляд.

      Через четверть часа в холл влетела разноцветная стайка местных девиц с пониженной социальной ответственностью: шлюшки расселись на диванах, сверкая отсутствием нижнего белья под короткими юбчонками. Следом вплыл трехпалубный корабль – госпожа Бьянка, хозяйка заведения с зелеными фонариками на Лесной улице. Гостиница была хлебным местом для работниц постельного труда, и я давным-давно заключил с Бьянкой договоренность: ее девки работают у меня, она за это щедро платит, а я не пускаю сюда их конкуренток. Ален, тощий и рыжий бармен, отправился открывать бутылки с вином – девицы госпожи Бьянки всегда сметали весь бар в ожидании клиентов.

      – Мой дорогой Фьярви! – пророкотала она. Я поцеловал ей руку, и Бьянка кокетливо стрельнула заплывшими жиром глазками: выглядело устрашающе. Свернутые в рулет купюры, которые она вложила в мою ладонь, понравились мне намного больше.

      – Эльфы, – сообщил я. – Три номера, шесть гостей. Правила повторишь?

      Бьянка кивнула и, обернувшись к девицам, рыкнула:

      – Так, тихо! Это порядочное место!

      Девки тотчас же натянули юбки пониже и сели так, словно хотели походить на студенток во время лекции.

      – Не визжать. Не драться. Не гадить. За собой смывать! – голос Бьянки был похож на рык медведицы, разбуженной в берлоге. – Если из-за одной из вас господин Фьярви откажет нам от гостиницы, задушу нахрен! Поняли?

      – Поняли, госпожа Бьянка! – пропел тоненький хор, и девицы потянулись к бару за вином.

      Через час приехали эльфы: как всегда, очень дорого одетые и с таким выражением на холеных физиономиях, словно им предложили отведать навозу на лопате – сплошное презрение к малым сим. Я встретил их за стойкой портье: замещал господина Шарля, который отпросился по семейным делам. Заполняя листы регистрации, один из них вдруг дернул носом и спросил:

      – Даравинская горчица? И авокадо?

      – Что, простите? – не понял я. Презрение на лице эльфа сменилось некоторой снисходительностью к неграмотному.

      – Кажется, у вас стали прилично готовить, – произнес он. – Когда обед?

      – Ровно в два часа, – ответил я и, когда эльфы отправились по номерам, тоже позволил себе принюхаться.

      Со стороны кухни действительно пахло впечатляюще: легко, свежо, пикантно. Запах навевал самые приятные мысли – я невольно