Беседы Клеопатры. Валентин Колесников

и философски разбираешься я во множестве разных вопросах я желал бы узнать от тебя, какую из вер ты считаешь истинной: иудейскую, сарацинскую или веру в Египетских известных нам богов?!”

      Рабирий сразу догадался, что Птолемей ищет, как бы поймать его на слове, чтобы привязаться к нему и подумал, что ему нельзя будет превознести ни одно верование за счет других так, чтобы Птолемей XII все же не добился своей цели. И Рабирию представлялась необходимость так именно ответить, в котором ответе он не смог бы попасться, он настроил свой ум, и быстро придумал, что ему надлежало сказать, и сказал:

      “Государь мой, вопрос, который ты мне задал, прекрасен, а, чтобы объяснить, что я о нем думаю, мне придется рассказать тебе небольшую притчу, которую и послушай. Коли я не ошибаюсь (а, помнится я о том слыхивал), жил когда-то именитый и богатый человек, у которого в казне в числе других дорогих вещей был чудесный драгоценный перстень. Желая почтить его за его качества и красоту и навсегда оставить его в своем потомстве, он решил, чтобы тот из его сыновей, у которого обрелся бы перстень, как переданный ему им самим почитался его наследником и всеми другими был почитаем и признаваем за набольшего. Тот, кому достался перстень, соблюдал тот же порядок относительно своих потомков, поступив так же, как и его предшественник; в короткое время этот перстень перешел в руки ко многим наследникам и, наконец попал в руки человека, у которого было трое прекрасных доблестных сыновей, всецело послушных своему отцу, почему он и любил их всех трех одинаково. Юноши знали обычай с перстнем, и каждый из них, желал быть предпочтенным другим, упрашивал, как умел лучше, отца, уже престарелого, чтобы он, умирая, оставил ему перстень. Почтенный человек одинаково их всех любивший и сам недоумевавший, которого ему выбрать, кому бы завещать кольцо, обещанное каждому из них, замыслил удовлетворить всех троих: тайно велел одному хорошему мастеру изготовить два других перстня, столь похожих на первый, что сам заказавший их, едва мог признать, какой из них настоящий. Умирая, он всем сыновьям дал по перстню. По смерти отца каждый из них заявил притязание на наследство и почет, и когда один отрицал на то право другого, каждый предъявил свой перстень во свидетельство того, что он поступает право. Когда все перстни оказались столь схожими один с другим, что нельзя было признать, какой из них подлинный, вопрос о том, кто из них настоящий наследник отцу, остался открытым, открыт и теперь, То же скажу и я, государь мой, и о трех законах, который бог отец дал трем народам и по поводу которого вы поставили вопрос: каждый народ полагает, что он владеет наследством и истинным законом, веления которого он держит и исполняет, но который из них им владеет – это такой же вопрос, как и о трех перстнях. Твой отец, царица, тогда понял, что Постум Рабирий отлично сумел вывернутся из петли, которую он расставил у его ног, и потому решился открыть ему свои нужды и посмотреть, не захочет ли он услужить ему. Так он и поступил, объяснив ему, что он держал против него на уме, если