На осколках зазеркалья. Татьяна Зинина

этих нерадостных мыслей нарушил тихий голос Кармина. Мне показалось, что он задал какой-то вопрос, который странным образом умудрился пролететь мимо моих ушей.

      – Что? – переспросила неуверенно.

      Но он не спешил отвечать, а молча пройдя по комнате, уселся на высокий стул у стены и, глядя на меня сверху вниз, натянуто улыбнулся.

      – Ты можешь ответить, почему у Тима перемотано левое запястье? – спросил вдруг Валера, и было в его взгляде что-то такое, что вызвало во мне целую волну непонимания. А уж когда бдительная память в очередной раз одарила меня красочными воспоминаниями о нашей с Тимуром последней встрече в кабинете отца, так я и вовсе еле сдержалась, чтобы не треснуть кулаком по стене.

      – Потому что он идиот! – выкрикнула не сдержавшись. –  Потому что для достижения своих целей выбирает поразительные способы и ведёт себя как полный придурок!

      Избыток эмоций заставил меня подняться с места, ведь спокойно сидеть дальше я уже просто не могла.

      – Он резанул себе вены только для того, чтобы доказать мне, что я не хочу его смерти! Понимаешь?! Я вот – нет! И пусть порез оказался неглубоким, но ведь он же легко мог перестараться! Мог нажать на нож немного сильнее… и что же тогда? Лер, я чуть не умерла там… на залитом кровью полу, когда поняла, что этот имбецил сделал.

      Я и сама не заметила, что, говоря всё это, нервно вышагиваю от стены к стене, и совершенно себя не контролирую.

      – Лер… он напугал меня так, что была готова согласиться на всё, лишь бы больше никогда не видеть ничего подобного. А эта сволочь… это жалкое подобие человека… очень вовремя разыграл такую шикарную сцену, и пока я была не в себе, они с Толиком очень быстро вытянули из меня согласие вернуться в группу.

      – Я этого не знал, – только и сказал Кармин.

      Мне же не оставалось ничего другого, как просто вернуться обратно на диван и попытаться хоть как-то успокоиться. Мысли метались в голове как ужаленные и совершенно не желали приходить в норму, поэтому я лишь откинулась на спинку и закрыла глаза, искренне надеясь, что такая темнота поможет мне быстрее успокоиться.

      Вокруг стояла почти идеальная тишина. Лер молчал. Благодаря отличной звукоизоляции посторонние звуки здания сюда не доносились, а моё сердце стучало так, что мне казалось, его стук отражается от стен эхом.

      Не знаю, сколько прошло времени, но вся эта тихая мука закончилась, когда скрипнула дверь, и в комнату вошёл Гоша. Его появление вывело меня из странного транса, а сильные крепкие объятия окончательно вернули в реальность. Вот кто был искренне рад меня видеть. И ему оказалось совершенно плевать, по каким причинам я была вынуждена уйти – главное, что всё-таки вернулась. Аналогичная реакция оказалась и у Сени. Только вёл он себя гораздо скромнее, ограничившись лишь рукопожатием и целомудренным поцелуем в щёчку.