Моё-твоё сердце. Эллисон Майклс

живёшь с людьми семнадцать лет, запоминаешь их наизусть. Не только, сколько ложек сахара они кладут в чай или какое мороженое любят больше всего, но и изгиб губ, яркость блеска в глазах, количество морщинок под веками. У мамы их четыре. У папы – не сосчитать. Его должность приносила свои дивиденды в виде не только завидного жалования, но и стресса.

      Так вот, когда мама злилась, уголки её губ скатывались вниз, а зелень в глазах темнела и хамелеоном меняла цвет под настроение. По папиному же лицу можно было сказать лишь одно: когда он радуется. Злость, гнев, обиду и все те чувства, что делают его уязвимым, он привык прятать под стальной маской, как картёжник прячет плохую комбинацию за блефом.

      Я ждала этих микропроявлений злости, когда их лица предстали передо мной во всей красе. Готовилась услышать упрёки – не безосновательные, каюсь – и придумывала оправдания своей выходке. Но не увидела ни опущенных губ, ни потухших глаз, ни ледяного бездушия. Они просто прошли мимо меня.

      – Эм, мам?

      – Надо позвонить мальчишкам и узнать, как они. – Мамин голос звучал глухо, потому что прятался в складках папиной кофты. Редко его увидишь в чём-то, кроме костюма, но раз сегодня он не выходит на работу, значит, может позволить себе немного взбунтоваться. – Дилан весь на нервах, а Дэнни ничего не понимает. Как думаешь, можно ему сказать? Для него это будет не слишком?

      О чём они вообще говорят?

      – Давай подождём, пока не узнаем всё наверняка. – Мягко возразил отец и крепче прижал маму к себе.

      Это какой-то новый трюк? Уловка в системе воспитания – делать вид, что не замечаешь ребёнка, который что-то натворил? Смятение внутри переросло сначала в обиду, а потом и в злость.

      – Алло, мам! Пап! – Я оббежала их и стала махать руками, но в ответ ноль реакции. Совсем обнаглели! – Хватит придуриваться, народ! Это не смешно! Да, знаю, что я натворила делов, но…

      Они продолжили говорить о Дэнни и просто идти вперёд по коридору. Полнейший игнор. Так меня игнорировала только Брук во втором классе, когда я стала дружить с Тедди. И, хочу отметить, что это довольно обидно.

      Но они так просто не отделаются от меня! Да, я совершила глупость, взяв машину Джейка вчера вечером. Я была в расстроенных чувствах, с разбитым сердцем и с Тедди, которая, собственно, и была всему виной. Но всё ведь обошлось, не так ли? Поэтому я обогнала их и замерла в шести шагах впереди. Выставила ладонь, прямо как Нео, уворачивающийся от выстрелов агентов, только в меня летели не пули, а родительское безразличие.

      – Стоять! – Почти завопила я. – Вы оба! Хватит меня игнорировать!

      Мама замерла и уставилась перед собой. Ну, слава богу! А то эти игрища меня уже начинали раздражать. Я набрала побольше воздуха и выпалила на одном дыхании:

      – Простите меня! Я не хотела, чтобы так получилось. Я поссорилась с Тедди, а ещё этот дождь, и… В общем, простите. Но всё ведь закончилось хорошо, правда?

      Я выдавила улыбку. Одну из тех, когда не знаешь, что на тебя обрушится в следующий миг. Всепрощающее объятие или небесный гнев.

      Хм, странно. Мама