Из тени вышла тьма. Рина Гиппиус

Но увы, это был самый надежный способ.

      В какой-то момент мне показалось, будто Падуану не смотрит на листы, а его взгляд направлен на меня. При этом он не сбивался и зачитывал все также, как и я. Только увереннее, четче. Еще и плечо его вдруг оказалось слишком близко ко мне, то и дело задевая мое. Специально? Нет. В тот миг, пока переводила дыхание, чуть повернулась к нему. Он внимательно вглядывался в строчки. И до меня ему никакого дела не было.

      Наконец, произнесли последнее слово.

      Я вздохнула и с усилием вызвала почти потухшую Искру. От локтя, скрытого рукавом, до кончиков пальца прошёл разряд, вспыхнули огоньки.

      Повернулась к сыскарю. Тот уже протягивал мне руку.

      Моя холодная, чуть дрожащая, и его – сильная, теплая ладонь. Он уверенно сжал мою руку. Искры вспыхнули – его чуть ярче, мои тусклее, и все. Договор заключен. Отныне не смогу разгласить полученные сведения.

      – Теперь расскажете? – обратилась я к сыскарю.

      Ладонь пришлось с силой вытянуть из его хватки. Как ни в чем ни бывало Падуану еще раз сжал мою руку, потом фамильярно похлопал по ней другой и заявил:

      – Знаете, поздно уже. – Он начал подниматься, наконец, оставив мою руку в покое. – Вы сами сказали, что мне отдохнуть нужно.

      Я ошарашенно на него уставилась. То ли все-таки разбить о его голову чернильницу, то ли в восхищении поаплодировать.

      С трудом сдерживая истерическое хихиканье, я кивнула.

      – Отдохнуть вам ну очень нужно. Как ваш консультант по врачебным вопросам вам говорю.

      Падуану поднялся.

      – Жду вас завтра у себя в десять утра.

      Я тоже поднялась и протянула ему руку.

      – Надеюсь, сработаемся, – произнес сыскарь, крепко сжимая мою ладонь ещё раз.

      Я тоже на это надеялась. Только вот в то, что он действительно будет отдыхать, совсем не поверила. Ему же хуже, а, значит, теперь уже и мне.

      И в этот момент раздался стук. Два подряд, третий через секунду, четвертый через две. Не сказать, что в этот раз я была рада Рэду.

      – Ждете гостей? – поинтересовался Падуану.

      Я пожала плечами. Этот гость, не дождавшись, пока откроют, может и сам зайти. Правда, прежде чем зайти в комнату, постучится еще громче, покашляет. Ве-ежливый.

      – Пойду открою.

      Рэду действительно уже стоял в коридоре.

      – Я не одна, – тут же произнесла тихо.

      – И тебе здравствуй, – хмыкнул он. – Что, наконец мужика себе завела?

      Я приложила ладони к тут же разгоревшимся щекам.

      – Ты чего такое говоришь?

      Я понимала, что он не всерьез, а все равно что-то царапнуло в груди.

      – Ладно-ладно, шучу я, – вздохнул он. – И чего им на ночь глядя хворать вздумалось? Пойду я тогда. Не буду тебе мешать.

      – Это не пациент. Ко мне пришел столичный следователь.

      Светло-серые глаза Рэду тут же потемнели до цвета предгрозового неба.

      – И по какой же причине он приходит столь поздно?

      – Ты знал, – ахнула я. – Ну да, конечно. Все время забываю, что в Брышеве новости разлетаются как ветер.

      – Только