Алёшкины яблоки. Добрые и смешные рассказы. Антонина Салтыкова

я замерла на вдохе. Как я справлюсь с двоими!

      Фигуры остановились недалеко, и я расслышала слова:

      – Давай здесь, – шепнул злодей и кивнул в мою сторону.

      Что-то знакомое почудилось мне в этом жесте. Вот человек повернул голову, и я обалдела – сын! Но с кем это он? Ого! Да это же не шалава деревенская, а Наташкина Анютка.

      Молодые начали целоваться, расстёгивать на себе одежду и медленно двигаться к дровянику.

      Я была уже на изготовке, осталось только выдернуть полено, в которое вцепилась, и дать герою-любовнику по шее. Желательно, пока Наташка не вернулась. Стыд – то какой, заманил юную Анечку в кусты.

      Но в этот момент двор будто взорвался петардами от вспыхнувшего во всех окнах света. Ужаленной пчелой из дома вылетела Наташка. Она орала не своим голосом, вертелась кругами, подпрыгивала, металась по двору, натыкалась на вёдра, на скамью, на лейки и грабли. Всё вокруг Наташки падало и разлеталось в стороны.

      Следом за Наташкой из дома выбежала тётя Нюта с ведром воды. Пожилая женщина пыталась догнать Наташку, но ту было не остановить.

      Ошалевшие Пашка и Анечка хотели укрыться в расщелине между поленьями, но наткнулись на меня, и тоже закричали страшно и безостановочно.

      Теперь все голоса во дворе слились в один, и его тревожный раскат понёсся по деревне.

      – Мама! – орала Наташка и держалась за пятую точку, которую тётя Нюта обжарила углями из голландки.

      Она приняла дочку за хулигана, залезшего в дом. Когда Наташка нагнулась в поисках упавшей на пол зажигалки, тётя Нюта, недолго думая, совком черпнула тлеющие угли, подкралась сзади, да куда дотянулась, туда и закинула – в штаны.

      – Мама! Аааа! Мама! – вскрикивал мой сын, шарахаясь от дровяника.

      – Мамочка! – надрывалась Анютка.

      Она метала взгляды то на Пашку, то на меня, то на мать свою, которая к той поре уже сняла штаны и ланью бегала от тёти Нюты. Знай только, сверкали в темноте её белые ляжки и круглая попа в кружевных трусиках.

      – Мать моя! – Паша восторженно смотрел на Наташку, позабыв про угрозу, которая исходила от меня.

      – Покажу сейчас «мать моя», – я со злостью выдернула-таки полено, чтобы надавать им Пашке по голове и по другому месту.

      Несложная конструкция из дров, которую до нас расшатал ворюга, с шумом посыпалась на меня. Я упала на землю, прикрыла голову руками и, вспоминая своё партизанское детство, начала отползать.

      В тот же момент Наташкин голос, наконец затих, захлебнувшись в коротком душераздирающем «Мама!». Это тётя Нюта вылила на дочь ведро воды, чтоб та умолкла.

      В тишине падающие дрова прозвучали мощным грохотом лесоповала. К счастью, я успела чуток отползти. Все дрова упали рядом, придавив мне только ногу.

      – Мама! Мама! – оглушительным басом взревел Пашка и ринулся меня спасать.

      – Мама! – взвизгнула Анютка и бросилась к Наташке.

      – Мама, – Наташкина истерика