Моя любимая куколка. Алена Юрашина

ых носов соседей семейные тайны.

      Странно, в нашем небольшом городке я прожила всю свою сознательную жизнь, знала в лицо каждую улицу, если не каждую бездомную собаку, и все же этот новый коттеджный поселок на противоположной его окраине представлялся мне сейчас местом из другого мира, по ошибке заброшенным в наш. Слишком кичливо все вокруг кричало о благополучии и роскоши его обитателей, слишком резко контрастировала их жизнь с жизнью остальных: старых, потрепанных временем спальных районов.

      В прошлом – город заводов и фабрик, где все привычно подчинялось гудку, что оповещал работяг о конце или начале трудовой смены – теперь город принимал совершенно другие очертания: видоизменялся, расширялся, богател, наливался лоском, в то время, как фабрики и заводы продолжали разрушаться, переходя в частные руки. По соседству уже строился новый поселок городского типа, даже покруче этого… он, конечно же, не станет последним, а значит, преображение продолжится.

      Перед глазами мелькали дома, на которые я устала смотреть, сменялись часто, как картинки в калейдоскопе – вроде бы уникальные, каждый по-своему, но взглянешь придирчиво – похожи один на другой, будто армия клонов. Для кого-то такая жизнь – предел мечтаний, для иных – предмет зависти или раздражения. Для меня, в данном конкретном случае – неизбежная и крайняя необходимость, и ничего больше.

      Я нервно застучала ногой по коврику – есть у меня такая дурацкая привычка, устало прикрыла веки – поднялась с петухами, да и день оказался суматошней, чем предполагала.

      – Еще долго?

      Мама тут же обернулась, я поймала успокаивающий взгляд ее нежно-голубых глаз.

      – Мы почти на месте. Дом по другую сторону холма, на самой границе леса. Воздух там – просто закачаешься.

      Я закатила глаза, а правая нога разошлась не на шутку. Что мне воздух? Не на курорт же еду. Каким образом я буду ежедневно добираться отсюда до университета? Водительские права, как и совершеннолетие, светят мне не раньше будущего года, а на велосипеде в такую дождливую пору, как осень, далеко не уедешь. Не говоря уже о предстоящей зиме.

      Отец словно почувствовал мою неуверенность. Он всегда меня чувствует.

      – Не волнуйся, здесь есть транспорт. Автобус ходит в город регулярно, даже в выходные, так что с этим проблем не будет, куколка.

      Теплые чувства к нему мгновенно вытеснились раздражением, я подалась вперед, требовательно коснувшись широкого плеча.

      – Папа, я тебя прошу по-человечески… не вздумай называть меня так… при посторонних.

      – С каких пор ты стала стесняться этого обращения? Папа всегда тебя так называл, – вмешалась мама, – к тому же, тетя и дядя тебе вовсе не посторонние. Твоя тетя – моя сводная сестра, нечего их дичиться… да, мы давно не общались, но ты им не посторонний человек… мы ведь с тобой уже об этом говорили, Вероника…

      Я промолчала. С мамой лучше не спорить. Если с ней долго не соглашаться, она начнет повышать голос, малыш проснется и будет беспокоиться, зайдется в плаче. Я покосилась на соседнее сидение: младший братик спокойно себе посапывал в детском кресле, приняв премилую позу. Он еще такой маленький… как игрушка… и я его очень люблю… несмотря на то, что, по сути, я ему… чужая.

      О том, что я приемный ребенок в семье, я узнала случайно, без дела прогуливаясь на переменке по внутреннему школьному двору. Пятый класс. Один из мальчишек вдруг принялся дразнить меня приемышем, остальные – бестолковые, но ведомые – дразнилку охотно подхватили. Я не знала, что это означает, но слово показалось мне обидным. Отмалчиваться не стала, не в моем это характере. Когда вернулась домой, решительно забросила ранец на обувницу да и прижала родителей к стенке.

      Мама, на секунду замерев, вцепившись в фартук, все же нашла в себе силы не юлить и не выкручиваться, вернувшийся с работы отец, по-деловому пригласив меня присесть напротив него за кухонный стол, довершил начатое. Ничего необычного, маме долго не удавалось забеременеть, и родители решились на удочерение. Детали и сам процесс мой пытливый детский ум не интересовали, потому что к концу рассказа я совершенно точно уяснила: это не то, чего мне следует стыдиться.

      Наверное, я была неправильным ребенком. Я не думала, не терзалась, не гадала, кем были мои настоящие родители, по какой причине они от меня отказались, поэтому ночью прекрасно выспалась. А придя на следующий день в школу, первым делом расквасила нос тому мальчишке. Расквасила сильно, от души. Поднялся большой шум, маму вызвали к директору, нас, детей, даже заставили публично примириться друг с другом, но своего я добилась: больше приемышем меня никто не смел там называть.

      Это было давно. С тех пор многое изменилось. Много воды утекло. Некоторые реки и вовсе сменили русло…

      Год назад мама стала матерью по-настоящему, и в нашем доме появился маленький Богдан. А три недели назад мы узнали, что папе, который всегда был в своей области востребованным специалистом, способным обеспечить достойную жизнь мне и маме, наконец, предложили перспективную работу на руководящей должности, не где-нибудь – за границей. Упускать такую возможность было глупо, и на общем семейном