Анфиса – штатная ведьма секретной службы. Татьяна Анатольевна Сергеева

Анфиса не стала отрицать. – Красивую и задумчивую девушку, не то с белыми, не то с седыми волосами,– Анфиса воспроизвела изображение, которое ей открылось.

      – Это моя мать, – коротко ответил он. – Я её почти не помню, именно это воспоминание возникает в моей памяти… Как-то, когда мне было лет десять, я видел, как она о чем-то сосредоточенно думала, закрывшись в кабинете отца. Я наблюдал, притаившись сидя в шкафу,– Роман грустно улыбнулся…

      Вдруг, Цербер громко гавкнул и побежал к месту, где над столом всё ещё, замерев, парила в воздухе агрессивная девушка.

      – Представляешь, как так – я совсем забыла о ней! – произнесла Анфиса и поторопилась к девушке.

      Роман встал из-за стола и последовал за Анфисой.

      Цербер сидел и внимательно смотрел на зависшую в воздухе девушку.

      Анфиса остановилась рядом с ним рядом, она внимательно присмотрелась к девушке: что-то настораживало её.

      Роман молчал, понимая, что не случайно Анфиса так сосредоточенно смотрит на девушку.

      – Я так устала. Помогите мне… – Анфиса едва разобрала слова девушки и заметила, как по лицу её, словно огромные градины, капали слезы.

      – Помогите … хоть кто-нибудь… – благодаря своему уникальному слуху, Анфиса разобрала неслышимое для простого уха.

      – Негласный договор и она- моя клиентка. Два – в одном! – громко обратилась Анфиса к Роману и в то же время хлопнула кнутом. Девушка аккуратно опустилась на пол. Она продолжала сидеть, даже не думая подниматься: она закрыла лицо руками и рыдала так, как будто- произошло что-то страшное. Плечи её содрогались от всхлипываний, а девушка плакала и плакала.

      – Выплакалась? – Анфиса присела рядом и участливо заглянула в лицо ещё недавно такой агрессивной девушки. Цербер еще ближе подошел и присел, навострив уши.

      – Простите. Я ничего не могу сделать. Это какое-то проклятие… Я же сама себя не контролирую, срываюсь на людей и как собака бешенная кидаюсь. И ты меня прости, красивый пёс. Я же помню, что любила животных, но на меня словно затмение какое-то находит. И людей обижаю, а потом так мерзко себе чувствую, словно прозрение происходит… Хоть из дома не выходи совсем, чтобы людям и всем вокруг жизнь не портить,– девушка говорила и говорила. – Вообще никакой пользы от меня, ни дома, ни на работе…. Ладно раньше- примой была, а сейчас вообще ничего не могу, все партии профукала, со всеми рассорилась. Что я за чудище такое… злобное и никчемное. Простите меня…

      Анфисе было приятно, что незнакомка никого не винила, а только себя, а в добавок ко всему- ещё и прощение попросила не только у неё, но и у Цербера.

      Чёрный пёс вопросительно посмотрел на Анфису, как будто, ожидая решения.

      – Ты прима- балерина?

      – Была… прима-балерина балерина, – девушка опять разрыдалась, – это раньше я занимала первое положение в театре, и была ведущей солисткой труппы и исполняла главные партии в спектаклях… А сейчас, сейчас я ни на что негодная, ленивая и злая, завистливая и тупая…

      – Так, успокойся… кажется, я смогу тебе помочь,–