Тайный советник императора Николая II Александровича. Виктор Анатольевич Коробов

мощности: для самолёта для начала нужно сто сил, а потом всё больше, вплоть до двух тысяч. Но это ещё не скоро. А вот для наземный машин – там нужны разные моторы. От небольших, сил на 15, и до двухсот и больше.

      – Вы говорили про самолёт. Что это за аппарат, как вы думаете?

      Вырываю для Костовича лист с V-образным двигателем, и пытаюсь изобразить У-2. И даже что-то у меня получается. Иногда роняю слова: фюзеляж… здесь лонжероны… стабилизатор, он управляется штурвалом… повороты педалями… шасси из двух колёс, сзади костыль… пропеллер впереди, за ним радиатор.

      – Понимаете теперь, что двигатель не может быть широким?

      Костович смотрит, как заворожённый.

      – Эх, если бы и вправду такое сделать… И полететь.

      – Главное, разумеется, мотор. Остальное не так сложно. И ваш арборит пригодится для фюзеляжа.

      Обед закончен, и мы едем обратно. Костович очень оживлён, заметно, что он сдерживается, стараясь не говорить лишнего и поменьше жестикулировать.

      – Сергей, правильно я понял, что вас интересуют разные двигатели?

      – Да. И если с самолётами всё однозначно, двигатель нужен мощный, лёгкий и не слишком большой, то с наземной техникой… Она же разная, совершенно разной массы, назначения. Вот и двигатели нужны разные. В том числе и маломощные. Но вот ресурс часто нужен побольше.

      – Но вас интересуют именно четырёхтактные двигатели, бензиновые, карбюраторные, с зажиганием от электричества?

      – Не обязательно, но думаю, что такие двигатели перспективны.

      – С зажиганием от сжатия двигатели как вы оцениваете?

      – Дизели? Для самолётов никак, а вот для тяжёлой наземной техники хорошо годятся.

      – Именно дизели, не тринклеры?

      – Что за тринклеры?

      – Ну, моторы. Дизель своей фамилией назвал, а Тринклер своей. Как вы думаете, я могу мотор моей фамилией назвать?

      – Тринклер… Это немец?

      – Не знаю. Я с ним мало знаком. Зовут Густав, кажется, Васильевич. Он недавно стал свои моторы делать. По мощности моему не чета, но хороший КПД, под 30%. Ну, ему и запретили их делать. Дали привилегию господину Нобилю, а он как раз дизели и делает.

      – Подождите, Огнеслав, кто дал привилегию?

      – А кто её даёт? Патентное бюро.

      – Так он где эти двигатели делал?

      – Здесь, на Путиловском. В прошлом году ему как раз и запретили. Потому что двигатели хорошие, а у господина Нобеля и деньги, и связи.

      – А сейчас он где, этот Тринклер?

      – Не знаю. Не видел его давно. Да мы не так уж и близки.

      Некоторое время Огнеслав молчит, возможно, прикидывает, нужен ли ему сильный конкурент. Но мы уже подъезжаем к его заводу, и он снова начинает говорить:

      – Сергей, даже если вы шарлатан, я вам всё равно благодарен. Вы мне напомнили мою мечту. Я человек увлекающийся, но без этого… Знаете, этот завод, этот арборит… Да, верный кусок хлеба, но это не для меня. Небо! Пусть даже я не полечу. Пусть я лишь промасленный и пропахший