Ворожба (сборник). Ирина Крыховецкая

сильный ветер, снежный и колючий, реальность словно заволокло белоснежной шалью, на миг Клавдии показалось, что ее укачивает морской бриз, но сквозь заснеженную стену просунулась рука Лорда, крепко ухватила Егоровну за запястье и дернула на себя. В неожиданной тишине, вдруг окружившей Клавдию, почувствовалось нечто величественное и необъяснимое. Егоровна оглянулась и, поняв, что находится в огромном бескрайнем зале с теряющимися в снежных облаках зеркалами, сообразила, что роли Снегурочки ей не миновать.

      – Вот и девушка, Кали, – раздался голос Лорда, и Клавдия обернулась.

      Перед ней стояли прежний Лорд и девица невообразимой красоты, которую, видимо, и звали Кали.

      – Ничего материальчик, – Кали оглядела Егоровну с головы до ног, – на Ладу смахивает.

      – Во всех бы ты Ладу видела, сестра моя тебе покоя не дает, – упрекнул Лорд Тримури и, видя немой вопрос в глазах напуганной Клавдии, пояснил:

      – Сестру мою так зовут у вас, Леда, Лада, Лебедь. Славянка она, вот и Снегурочка ей не чужая должна быть – родненькая!

      – Да уж, – красивый ротик Кали скривился.

      – Ну вот, что, – обратился Лорд к Кали, – в Год Черной Козы – Год Великого Перемирия, должна быть земная Снегурочка, ты уж постарайся, милая… – и Лорд Тримури растаял в воздухе, изрядно изумив Клавдию.

      – Ну, пошли краситься, девонька, – совершенно серьезным тоном сказала Кали, удивив Клавдию таким обращением сильнее, чем исчезновение Лорда.

      Кали и Клавдия стояли перед большой мраморной ванной, размером со стадион. В ванне пузырилась, словно кипя, насыщенно-синяя вода, было тепло и томно, по краям ванна была усеяна розовыми и пурпурными лепестками цветов, источавшими диковинный расслабляющий аромат.

      – Выпьешь эти лекарства и лезь купаться, – сказала Кали, протягивая Клавдии цветные пилюли на одной ладони и чашу с ароматной жидкостью на другой.

      – Что это? – Клавдия завороженно смотрела на цветные пилюли, мерцающие изнутри синим пламенем.

      – Элементарная генотерапия, – пояснила Кали, – красная вернет твои клетки в двадцатилетний биологический возраст, синяя поможет генам энергией фотонов, зеленая остановит навсегда процесс одряхления клеток, вызовет своеобразную генную амнезию. Остальные, так от меня просто. Эта для цвета кожи, вот эта для волос, эта для зубов, длинная для яркого цвета глаз, твои синие станут ярко-синими с искорками, ну и прочая мелочь из моей косметички… выпьешь и лезь в ванну для завершения процесса.

      – Не отравлюсь, милая? – недоверчиво поинтересовалась Клавдия.

      – Ох, люди! – вздохнула Кали, – не отравишься. Зачем мне неприятности нужны?

      Почему-то последние слова сильно убедили Клавдию, и она выпила все пилюли, запив их сладковатой жидкостью с сильным привкусом мандаринового сока. Затем, немного стесняясь, Клавдия разделась, и чтобы не смущать великолепную Кали своей «постаревшей красотой», шмыгнула по-быстрому в горячий бассейн. Ее окутала вязковатая уютная жидкость. «Как в утробе матери, – отчего-то подумалось Клавдии, – такой же сумрак и покой».

      Тьма