Предатель. Я тебя (не) прощу. Елена Попова

и прокрутить его там, то эта боль была бы комариным укусом по сравнению с той, что Катя в этот момент испытывала.

      – А потом все как-то само собой закрутилось, и… теперь вот шестнадцать недель… ― виновато проговорила сестра. ― Я честно не знала, как тебе рассказать о нас. Понимала, что ты возненавидишь меня, что мы обе испытаем сильный стресс и не дай бог что-нибудь случится с нашими детьми. С моим Тимуркой и с твоим… ― Дана подняла на нее мокрый взгляд. ― Ты узнала, кто у тебя?

      – К-как ты сказала? ― отрешенно глядя на нее, вымолвила Катя. ― Тимуркой?..

      – Дамир хотел назвать так нашего сына. И как раз сегодня мне сказали, что будет мальчик…

      Катя вздрогнула от громкого голоса водителя такси.

      – Девушки, так вы едете или нет?!

      Больше не обронив ни слова, Катя развернулась и на ослабленных ногах пошла к желтой иномарке с шашками.

      Она не видела перед собой дорогу, не слышала ни звуков, ни голосов людей, проходивших мимо, ни чувствовала запахов и не различала цвета.

      Вокруг нее рушился мир, превращая в руины все то, что они с Дамиром построили. Все ее мечты о счастливом браке превращались в прах. Все слова любви, которые говорил ей муж, которые она ему говорила, сгорали в языках пламени, не оставляя ни единой надежды на их совместное будущее.

      Сев в такси, захлопнула дверь и, глядя в одну точку, онемевшими губами проговорила адрес.

      – Подождете меня у дома, ― тихо добавила Катя. ― Я возьму сумку и поедем…

      В сердце с острой болью впились слова Кати.

      «Тимурка. Дамир так хотел назвать нашего сына».

      По щекам снова хлынули слезы, под ребрами болезненно кольнуло, а в голове не укладывалось, как он мог так поступить с ней.

      – Де-вуш-ка! ― отдаленно послышался голос водителя. ― Я спрашиваю, куда потом поедем? Мне нужно вбить адрес в маршрут.

      – Поселок «Дубровское», ― вытерев с лица слезы, ответила Катя, и перевела на окно взгляд полный горечи и отчаяния.

      «Шестнадцать недель… Если у меня двадцать первая, значит, она забеременела как раз в тот момент, когда я лежала на сохранении. Значит, это правда… Он спал с ней в нашем доме, когда врачи боролись за жизнь нашего будущего ребенка. Когда я мучилась от болей, когда я каждую ночь молилась, чтобы не случился выкидыш, он спал с ней!»

      От этой мысли горло сжала невидимая рука, стало трудно дышать, было невозможно ни вдохнуть, ни выдохнуть.

      В голове беспощадно звучали и звучали слова сестры:

      «Набросился на меня как голодный варвар!»

      «Я честно сопротивлялась».

      «А потом все как-то закрутилось…» ― раздался ее голос с троекратным эхом, и Катя резко прижала ладони к ушам.

      Перед глазами появилась картинка, как она, войдя ночью в кухню, поскользнулась на масле и упала так сильно, что несколько секунд не могла пошевелиться от боли.

      С трудом поднявшись на ноги, Катя увидела на столе перевернутую бутылку оливкового масла.

      Она лежала на самом краю стола, а масло капало прямо на пол.

      Катя винила в падении только себя: она помнила, как вечером