Позолоченные латунные кости. Коварное бронзовое тщеславие. Глен Кук

Страфу, которую мельком видела раньше.

      Она была впечатлена. В одной комнате она нашла командира полицейских сил величайшего города мира, вожака самых больших подпольных операций, главного игрока Холма и меня.

      Перед появлением Тинни умная Страфа уменьшила интимность разделявшего нас расстояния, хотя и ненамного.

      Посетив Покойника и Морли, Тинни поневоле поняла: происходящее тут – не просто заговор с целью причинить ей беспокойство.

      «До нее начинает доходить. Выведи ее на крыльцо и объяснись».

      Я тяжело поднялся с кресла. С кружкой в руке. Под одобрительное бормотание Бегущей по ветру.

      «И ради всех богов, не превращай себя в жертву, возложенную на алтарь того, чтобы позволить нам всем просто мирно сосуществовать».

      Что он хочет этим сказать?

      «Я хочу сказать – не надо потакать ей только потому, что не любишь споры. Это важно».

      Вслед за этим раздалось мысленное эхо жалобно мяукающего котенка и щелканье бича.

      Эй!

      Покойник продемонстрировал мне, как я позволяю запугивать себя личностям слабого пола начиная с моей матери, но особенно досконально остановившись на инцидентах, позволивших некоей рыжуле взять в свои руки развитие наших взаимоотношений.

      Что ж…

      «Ты стоишь с тупым выражением лица, практически обомлевший, пока остальные таращатся на тебя и начинают недоумевать».

      Да. Верно.

      Старые Кости инсценировал пьески в моей башке. Я гадал, проделывает ли он то же самое в голове Тинни. Надеялся, что да.

      – Давай выйдем на крыльцо, где сможем поговорить, – обратился я к Тинни.

61

      Ночь была тихой. Небо – ясным. Луна должна была взойти позже. Зато на небе высыпали триллионы звезд. Кое-где было больше серебряной пыли, чем черноты. Ни один из скрывавшихся в тени наблюдателей не обнаруживал себя. Люди, сопровождавшие Тупа, отправились на поиски таверны. Ночь принадлежала только нам двоим.

      Мы молчали до тех пор, пока падающая звезда не полыхнула, прочертив небосвод, стремительно направляясь на восток. Потом взорвалась. На мгновение Танфер залил бледный свет.

      – Тинни, это могла быть одна из самых важных ночей в нашей жизни.

      В ответ она издала невнятный звук, полный сожаления, и прижалась ко мне, словно ей было холодно. Она дрожала.

      – Мы давно знаем друг друга, – продолжил я. – Я не могу представить своей жизни без тебя. Но я не могу продолжать жить так, как мы жили. Я не могу быть тем, кем ты хочешь, чтобы я был. Люди, которые сейчас в этом доме, – тоже значимы для меня.

      Последний свет умирающей звезды отразился в слезе Тинни. Рыжуля ничего не сказала.

      У меня упало сердце. Старые Кости потерпел поражение. Она останется упрямой до конца.

      «Действуй нежно, Гаррет. Еще не все потеряно».

      Однако Страфа Альгарда нравилась ему больше этой женщины, которую он знал намного лучше.

      – Гаррет, я люблю тебя, – сказала Тинни. – Ты это знаешь. Я всегда тебя любила. Я могла бы сказать что-нибудь банальное вроде: «Без меня