Руны на броне. Алексей Лавров

одёрнул китель, коротко стукнул и сразу вошёл. С порога отдаю честь и отчётливо докладываю:

      – Кадет Большов по твоему приказанию явился!

      – Здравствуй, Артём, – сказал генерал-лейтенант. – Проходи, садись.

      Я прошёл к креслу, сел с прямой спиной на самый краешек и молвил:

      – Здравствуй, Григорий Васильевич.

      Ректор на меня серьёзно посмотрел и начал разговор:

      – Я читаю «Московский еженедельник». Заявление князя сулит тебе множество дуэлей. И в каждой тебя могут убить.

      Он сделал паузу, строго глядя на меня, и я почувствовал себя неловко. Опустив глаза в стол, сказал ему угрюмо:

      – Не я это придумал. Просто так получилось.

      – Вообще, если ты проиграешь на дуэли, всем будет грустно, – наставительно проговорил ректор. – Но это ничего, по сути, не изменит. Ты поднял знамя, ему не дадут упасть.

      Я вскинул на него удивлённые глаза, и он, позволив себе грустную улыбку, продолжил:

      – Да Катя твоя займётся, деваться ей некуда. Ты уже немало вложил в оружие и продолжаешь вкладывать. Это она унаследует. Земли от Епархии отойдут Москве, да и пожалуйста – заплатите долги и забирайте. Англичане дают деньги лишь под гарантии. Главное, ты создал общественную силу, что не желает просто ждать успеха или неуспеха всех этих переговорщиков. Эта сила и Церковь найдут других бояр. Ты, Артёмка, уже стал символом…

      – Лестно, конечно, – ответил я, покраснев. – Только очень жить хочется.

      – Вот о том и пойдёт у нас речь, – выставил Григорий Васильевич палец для назидательности. – Среди училищ идёт негласное соревнование по дуэлям. Лидерство в этом вопросе приносит внимание, а оно спонсорскую помощь. Благодаря тебе мы уже первые среди кадетских корпусов и вошли в лигу взрослых. Мы очень хотим, чтобы ты продержался подольше!

      – А я-то как хочу! – невольно вырвалось у меня.

      – Другого твоего отношения я и не ждал, – важно изрёк Григорий Васильевич. – Ты по собственному желанию переходишь на индивидуальную подготовку. Заявление о желании подпишешь у секретаря. Отныне все часы самоподготовки с тобой будут работать наши маги…

      – Не могу я в те часы, – мрачно молвил я. – Со мной рыси занимаются.

      – Близнецы?! Из твоей дружины?! – обрадовался ректор. – И как успехи?

      – Вхожу в транс в бою, – проворчал я нехотя.

      – Ещё один рысь! – воскликнул генерал-лейтенант. – А мне не докладывали!

      – Да какой там рысь, – потупился я, не желая подставлять рыжих. – Потому ещё и не доложили.

      – Занимайтесь дальше, – сказал Григорий Васильевич. – Тогда ты моим приказом освобождаешься от политинформации. Тебя информировать, только портить – продолжай любить берёзки.

      – Слушаю любить берёзки! – приложив ладонь к виску, подскочил я.

      – Да ты садись, – благодушно проговорил ректор. – К сути мы только подошли.

      Я присел на краешек, напряжённо глядя на высокого старика в генеральской форме.

      – Так я говорил о спонсорской помощи, – вкрадчиво начал