Жена Сталкера. Елена Пани-Панкова

, друг друга прочли,

      Значит, достигли донца.

      Домой

      Я чужая здесь, да, чужая,

      не мои эти двор и дом.

      В мыслях я себя провожаю

      на далёкий аэродром.

      Не моя эта песня вечная,

      не мои шутки эти и смех.

      Где же, где же сума заплечная,

      как уйти, скажи, без помех?..

      Не моя эта улица скучная,

      а моя – далеко-далеко.

      Мне обрыдло уже неразлучное,

      но домой сбежать нелегко…

      Home

      I am a stranger here, yes, a stranger,

      I don`t like these house and yard.

      In my heart I choose a changer

      for my new strong start.

      Jokes and eternal song

      аre not mine.

      Where, where is the shoulder bag

      (I want to leave, I don`t cry).

      Тhis street is boring for me,

      but mine is far, far away.

      I so want to be free,

      but my life is grey.

      Плачем вымою тебя

      Нет больше твёрдости сказать:

      "Уйди!", хоть не боюсь терять

      То, что опять потом найду,

      Быть может, на свою беду.

      Самоанализ мой плывёт

      В глубинах мутных чёрных вод.

      Он подлый, как твои глаза,

      Его очистит вновь слеза.

      Я плачем вымою тебя

      Из сердца, этим лишь губя

      Сон про любимую весну,

      Когда в руках твоих усну.

      Психовиварий

      Солнце, хоть вроде пока что с лучами,

      но делают нас лунными.

      Психовиварий совсем не случаен,

      не виден, увы, лахудрами.

      Неошумер – ты, так уверенный

      в том, что не спишь.

      Наши подкорки почти что измерены,

      мы – как та мышь.

      Главный здесь ты? Устарело, подопытный,

      в корень не зришь.

      Вон, впереди, далеко уж тот, роботный,

      "А-а-а", – ты храпишь.

      Долой субреточные платья!

      Долой субреточные платья!

      В огне сожгу свою неволю.

      Пускай несутся вслед проклятья.

      Уйду. Сыта больной юдолью.

      Быть может, на свободе худо,

      Нехорошо, где не бывала,

      Зато на выбор будут блюда

      Те, о которых я не знала.

      Долой служанкины одёжки!

      И королевских не хочу я.

      В неволе обе-две дорожки,

      А я устала жить тоскуя.

      Стал уныло-тряпичным шарм, в который влюбилась

      Я тебя разлюбила…

      Нынче плоско-картонный.

      Не довлеешь плаксиво,

      Ведь теперь ты фантомный.

      Больше нет этой власти:

      НЛП вставь, друг, в попу.

      Я от странной напасти

      Исцелюсь понемногу.

      Стал уныло-тряпичным

      Шарм, в который влюбилась,

      Стал слащаво-клубничным

      Вкус, с которым ложилась

      Я в проклятое ложе

      Под тебя, методиста.

      Мне свобода дороже

      Золотого мониста.

      Под взглядом истинного сатаны

      Вещал нам Воланд о теней значении,

      Но сам стал тенью, призраком, увы.

      Здесь машет белым флагом отупение

      Под взглядом истинного сатаны.

      То не луна, а голова кого-то.

      Сын отомстил за мать и перьев пук.

      Мессиру бы опять явить нам что-то,

      Но неприятен его грозный стук.

      Нет Воланда на стадо проходимцев,

      А белый флаг стал саваном, пойми.

      Личинами закрыты наши лица.

      О, как мы опасаемся сумы!

      И ловит враг всех голыми руками.

      Увы, увы, мессира нет на нас…

      Кто сделал человеков дураками,

      Тот