Новые приключения искателей сокровищ. Эдит Несбит

нам дали!

      – Их дали для бедных!

      – Заткнись, Эйч-Оу!

      Затем наступила ужасная тишина. Леди смерила нас всех по очереди взглядом голубых глаз и сказала:

      – Пойдемте в мою комнату. Похоже, вы закоченели.

      Она провела нас в очень веселую комнату с бархатными занавесками, большим камином и зажженным газом, потому что стало уже темно, даже на улице. Леди велела нам сесть, и Освальд сел как будто не на стул, а на скамью подсудимых. У леди был такой судейский вид, что он почувствовал себя ужасно преступным.

      Сестра-хозяйка уселась в кресло у камина и спросила:

      – Кто из вас старший?

      – Я, – ответила Дора.

      Еще никогда я не видел, чтобы она так смахивала на перепуганного кролика.

      – Тогда расскажи мне все.

      Дора посмотрела на Элис и заплакала. Кусок пудинга, брошенный ей в лицо, совершенно выбил из колеи кроткую девочку. Глаза Элис покраснели, лицо опухло от слез, но она вступилась за Дору:

      – О, пожалуйста, пусть Освальд расскажет. Дора не может. Она устала после долгого пути. И какой-то молодой человек бросил ей в лицо кусок вот этого, и…

      Леди кивнула, и Освальд рассказал историю с самого начала, как его всегда учили, хотя ему очень не хотелось раскрывать незнакомке (какой бы судейской и проницательной она ни была) рану, нанесенную семейной чести. Освальд не скрыл ни сцены с брошенным пудингом, ни того, что молодой человек сказал о мыле.

      – Поэтому мы хотим отдать пудинг совести вам, – закончил Освальд. – Он почти как деньги совести… Вы знаете, что это такое, правда? Но если вы думаете, что дело и вправду в мыле, а не мерзкой грубости того молодого человека, возможно, вам лучше не давать пудинг беднякам. Зато инжир и все остальное в порядке.

      Когда он закончил, большинство из нас громче или тише плакали, и леди сказала:

      – Ну же, не унывайте! Сейчас Рождество, а он еще очень маленький… Я имею в виду вашего брата. Думаю, старшие вполне способны позаботиться о чести семьи. Я избавлю вас от пудинга совести. Куда вы сейчас пойдете?

      – Наверное, домой, – ответил Освальд и подумал, как дома будет противно, темно и скучно. Огонь в камине, скорее всего, погас, а отец уехал.

      – Вы говорите, что вашего отца нет дома, – продолжала дама с глазами-буравчиками. – Не откажетесь ли вы выпить со мной чаю, а потом посмотреть, какие развлечения мы приготовили для наших стариков?

      Тут она улыбнулась. Теперь ее голубые буравчики стали довольно веселыми.

      В комнате было так тепло и уютно, и мы никак не ожидали получить такое приглашение. По-моему, это было очень мило с ее стороны. Сперва никому и в голову не пришло ответить, что мы рады принять ее любезное предложение. Вместо этого мы просто выдохнули:

      – О!

      Но наш тон, должно быть, сказал ей, что мы имели в виду: «Да, конечно».

      Освальд первым вспомнил о хороших манерах (как уже не раз случалось). Он отвесил подобающий случаю поклон, как его учили, и сказал:

      – Большое спасибо, нам бы очень хотелось задержаться. Здесь