Воин Доброй Удачи. Р. Скотт Бэккер

сидит с ленивым спокойствием давно отдыхающего человека. Очертания головы с волосами до плеч и заплетенной бородой резко выделялись на фоне пламени. На нем была простая накидка из серого шелка с вышивкой только по краям. В сумраке бледно светились только кисти рук да глаза горели необычайно ярко.

      – Разве уже… – начал Пройас в смятении.

      – Отношения наши всегда отличались изменчивостью, – произнес Келлхус с улыбкой. – То облачались в броню, то обнажались. Настало время присесть рядом, как подобает простым друзьям.

      Он жестом пригласил Пройаса сесть подле, на почетном месте по правую руку.

      – Правду говоря, – сказал он прежним шутливым тоном, – мне ты больше нравишься одетым.

      – Значит, все хорошо? – спросил Пройас, садясь, скрестив ноги.

      – Помню, раньше ты смеялся над моими шутками, – заметил аспект-император.

      – Раньше они были веселее.

      – Когда?

      – До того, как заставили Мир замолчать.

      Аспект-император усмехнулся и нахмурился одновременно.

      – Еще увидим, мой друг.

      Пройас нередко удивлялся, как Келлхусу удается полностью принимать такой вид, какой требуют обстоятельства. В данный момент он был просто старым добрым другом, не больше и не меньше. Обычно Пройасу было трудно – принимая во внимание все чудеса могущества и интеллекта, невольным свидетелем которых он был, – думать о Келлхусе как о человеке из плоти и крови. Но не сейчас.

      – Значит, не все так хорошо?

      – Вполне неплохо, – ответил Келлхус, почесывая лоб. – Бог приоткрыл мне завесу над будущим, истинным будущим, и пока все происходит в соответствии с этими видениями. Но предстоит принять множество непростых решений, Пройас. Которые я предпочел бы принимать не в одиночку.

      – Боюсь, не понимаю.

      Он почувствовал укол стыда, не из-за своего невежества, а потому что пытался скрыться за своим признанием. На самом деле он действительно не понимал. Даже после двадцати лет служения он все еще поддавался искушению представать в чужих глазах значительнее, чем он был.

      Как трудно оставаться абсолютно честным.

      Келлхус давно не обращал внимания на эти мелкие прегрешения; он больше не нуждался в этом. Стоять перед ним означало стоять перед самим собой, сознавая отклонения и изъяны собственной души, обнажая все пороки и прорехи.

      – Ты король и военачальник, – сказал Келлхус. – Я думал, тебе хорошо известна опасность всяческих догадок.

      Пройас с улыбкой кивнул:

      – Никто не станет кидать жребий сам с собой.

      Его Господин и Властитель приподнял брови:

      – И не с такими безумными ставками.

      По какой-то минутной прихоти золотистые языки пламени перед ними вскружились вихрем, и опять Пройасу показалось, что на обтянутых кожей стенах заколыхались неясные сцены Страшного суда.

      – Я весь твой, навеки, мой госпо… Келлхус. Чего ты хочешь от меня?

      Тот приблизил львиноподобную