.

полететь!

      – Помолчите, товарищ Эквимоса, – недовольно сказал ему Воронцов. – Займите своё место у пульта, мы начинаем.

      Вскоре у обзорного стекла остались только Куратор и Ольга, у которых в аппаратной никаких функций не было.

      – Вы подумали над моими словами, Ольга? – тихо спросил молодой человек, глядя мимо.

      – Подумала, – решительно, но так же тихо ответила девушка, – и решила, что ваше поведение недостойно коммуниста и честного человека.

      – Напрасно, напрасно… – сказал тот рассеянно, как будто в пространство, – теперь ведь всё изменится…

      – Готовность!

      – Есть готовность! – перекликивались в зале.

      – Реактор?

      – Шестьдесят от максимума!

      – Напряжённость?

      – Растёт по графику! Пятьдесят, пятьдесят пять, семьдесят, восемьдесят пять… Восемьдесят семь, восемьдесят семь… – остановка динамики! Нет роста поля!

      – Реактор на семьдесят! Поднимайте мощность!

      – Девяносто, девяносто два… Медленно растём!

      – Реактор на семьдесят пять!

      – Мало!

      – Опасно работаете, – громко сказал Матвеев. – Реактор в конце ресурсного цикла, не стоит выше трёх четвертей мощность поднимать.

      – Риск небольшой, – не согласился Воронцов. – Даже если паропроводы опять засифонят, ничего страшного. Плановая остановка вот-вот, заодно и заменим.

      Матвеев молча пожал плечами.

      – Реактор восемьдесят, поле сто! Установка в режиме!

      – Отсчёт!

      – Десять, девять, восемь…

      «Великий момент, торжество советской науки, – подумала Ольга, – а я о каких-то глупостях думаю. Испортил настроение Куратор этот…»

      – Три, два один… Разряд!

      Все напряженно уставились в обзорное окно. Лампы в помещении пригасли и тревожно загудели, больше ничего не происходило. Стоящий перед аркой Курценко недоуменно повернулся и развел руки в вопросительном жесте. Мол: «И что?».

      – Добавьте энергии! – нервно вскрикнул Воронцов. – Мало!

      – И так пятьдесят мегаватт качаем, – ответил ему Матвеев. – Куда ещё?

      – Добавьте!

      – Реактор восемьдесят пять! Давление первого контура в красной зоне! Давит из-под уплотнителей! Поле сто десять!

      – Да гасите уже, рванёт! – зло сказал Матвеев.

      – Есть реакция поля! Есть! – закричал от своего пульта Мигель, показывая пальцем на стрелку большого квадратного прибора. – Сейчас откроется!

      – Неужели? – подскочил Воронцов.

      – Отключайте! – неожиданно закричал Матвеев. – Отключайте, не тот вектор! Вы что, не видите?

      – Опять вы, това… – начал директор.

      Свет моргнул, пол дрогнул, по герметичной аппаратной как будто пронёсся холодный сквозняк. Гул оборудования резко затих, лампы снова загорелись в полный накал. В тишине стало слышно, как стрекочет фиксирующий ход эксперимента киноаппарат. Перед аркой растерянно стоял Курценко.

      – Не