Оня. Юлиан Климович

таких терминов, как ты работаешь коммерческим? – Недоумение исказило его лицо.

      Да, именно “исказило”, по-другому я даже не могу описать выражение его лица в тот момент. Недоумение, замешанное на презрении, отвращении и еще черт знает на чем, видимо должно было показать всю мою ничтожность. Но неприятным сюрпризом для меня оказались не его попытки уязвить меня, а реакция кадровички, которая в отличие от главбухши не сделала отсутствующий вид, а как-то “бочком-бочком” начала “отползать” в сторону финдира, поддакивая, и с видом примерной ученицы задавая ему разные приятные вопросы.

      Недели через две кадровичка уже открыто во всем поддерживала финдира. У них составилась великолепная парочка: оба любят покричать на других и пообвинять в различных недочетах. Судя по направлению действий Андрея, его конечная цель – должность генерального директора, которую он задумал занять через мою дискредитацию. Идея проста, как шпала: неграмотный коммерческий директор – прямое упущение генерального. Выставляя меня некомпетентным, Андрей подставляет под гнев хозяина и прочих бенефициаров этого бизнеса "нашего славного Борю", как мы называем генерального. Хотя по батюшке он Моисеевич, но все называют его Борисом Михайловичем. Кадровичка, сидевшая в своем кабинете с момента основания компании, и доставшаяся нам вместе с дешевой мебелью и арендованными помещениями, жутко не любила Моисеича с тех самых пор, как его привел и посадил в кресло сам главный инженер “нашего завода”. Между двоюродными братьями всегда существовало некоторое недоверие по финансовым вопросам, поэтому Моисеич, являясь доверенным лицом одного из братьев, обеспечивал некоторое равновесие в этом вопросе. Его еврейство, впрочем, никак не выражавшееся по жизни, а также нелегитимность появления в обход кадровички, навсегда сделал Моисеича в ее глазах личным врагом “номер один”. Когда из кабинета директора слышался крик хозяина и тихие ответы Моисеича, ее рот расплывался в широкой улыбке, открывая редко поставленные зубы, а глаза цвета янтаря, застывали как у ядовитой змеи. В эти моменты Елена Евгеньевна переживала счастливые минуты своей жизни. Думаю, что муж в такие дни не выслушивал обычных упреков в потраченных на него впустую лучших лет, и даже возможно получал пять минут стеснительного секса.