Зеркало моды. Сесил Битон

красавицы в шикарном экстравагантном туалете.

      Богини полусвета, навсегда канувшего в Лету, были проститутками, но проститутками высочайшего класса. При всей любви одеваться ярко и вычурно они не переступали черту вульгарности, в противном случае они бросили бы тень на своих покровителей, отличавшихся хорошим вкусом. Поэтому золото, слуги, акции и облигации им достались по праву. Лучшие представительницы этой сомнительной профессии жили в собственных домах и квартирах, знали, как обходиться с прислугой, как выбрать еду и вино, прекрасно умели развлечь гостей, которых пригласил их кавалер, при этом делали это с подкупающей беспечностью, каковой недоставало этим господам у них дома: когда респектабельная куртизанка грациозно сходила со ступенек экипажа и направлялась в Булонский лес выгуливать афганских борзых, с ней не могла соперничать ни одна герцогиня. Не менее элегантно смотрелись эти дамы и в магазине платья, где их принимал сам великий Жак Дусе – аккуратная бородка клинышком, гвоздика в бутоньерке, ни дать ни взять иностранный посланник. Конечно, пути герцогини и парижской кокотки в то время не пересекались в принципе, не случалось этого и в последующие двадцать лет, а когда наконец случилось, кокотки исчезли как класс. Как остроумно заметил Кристобаль Баленсиага, вчерашняя кокотка выросла в солидную даму.

      Она направлялась в Булонский лес выгуливать афганских борзых

      Королевы полусвета особенно не стремились обрести статус, узаконить свое положение, выйдя замуж за покровителя. Бывало, они влюблялись, как у Колетт в романе «Шери», в мужчину своего круга, но не могли оставить свое священное ремесло. Если вдруг аристократка замечала джентльмена из своего круга в обществе кокотки, и речи не шло о том, чтобы отпустить колкое замечание в его адрес или в адрес его спутницы. Наоборот: обедая в обществе загадочной дамы в жемчугах, кружевах и вычурной шляпке, мужчина-аристократ будто облачался в плащ-невидимку – его высокородные друзья его не замечали, как если бы его не было вовсе.

      Некоторые из этих ярких и известных в свете дам имели некоторое отношение к театру. Они фотографировались в богато украшенных гостиных, одетые в неглиже из невесомой воздушной ткани, и подпись под снимком нередко гласила, что это «известная актриса». Большинство наслаждалось роскошью в Париже, некоторые предпочли Лондон.

      Последней представительницей полусвета, пожалуй, была ослепительная блондинка со шведскими корнями, некая Жаклин Форзан; ее звезда взошла накануне войны и закатилась незадолго до ее окончания. Она была изящна и грациозна, фигура ее имела совершенно неповторимые линии, а кожа славилась ослепительной белизной. Носик у нее был маленький и округлый, а соблазнительно приоткрытые губы – ровно такие, какие нужно. Все в ней словно призывало к близости. Негритянские глаза, подчеркивавшие бледность ее личика, придавали