Дом скорби. Александр Авгур

ночь убивал меня, сволочь! – завопила она с балкона, когда я подошел к ней.

      – Что за песец?! – вырвалось у меня.

      Она открыла окно и забралась на подоконник.

      – Ты приходил ко мне каждую ночь и требовал деньги, а потом убивал. Я не дамся тебе. Даже и не мечтай, чертов ублюдок!

      – Что за хуйня тут творится?

      Я не мог поверить своим глазам. Я не верил тому, что происходит.

      – Пакет на столе в комнате. Подавись! Иди к черту!

      Она выпрыгнула из окна, и только тогда я вышел из ступора. Я забежал на балкон и посмотрел вниз, туда, куда упала женщина.

      – Она мертва, – подумал я, – Она мертва! Надо бежать.

      Я засуетился, не понимая, что делать. Меня трясло, как будто я только что вылез из ледяной проруби. Грудь сдавил панический ужас.

      – Что за пакет?

      Я, как в тумане, забежал в комнату, увидел черный пакет на столе, схватил его и выбежал в подъезд. Добравшись до первого этажа, остановился, прислушался: тишина. Побежал снова на четвертый и захлопнул дверь суицидницы изнутри. Вспомнив криминальные фильмы, вытер рукавом ветровки дверную ручку, в надежде стереть отпечатки пальцев.

      – А как же квартира? – подумал я, – Так, я ничего там не трогал! Надо выдохнуть. Успокоиться. Все хорошо. Я ни в чем не виноват. Надо съебывать. И как можно быстрее!

      Когда я вышел из подъезда, было уже совсем темно. Рядом никого, ни одного свидетеля. Ни одного, мать его, гребанного свидетеля! Ни-од-но-го. Мне чертовски повезло.

      До дома я решил дойти пешком, не хотелось светиться на ближайших остановках. Сердце перестало бешено колотиться, и, как только я немного успокоился, решил заглянуть в черный пакет, прихваченный в злополучной квартире. Я воспользовался мобильником, как фонариком.

      Внутри оказались деньги. Гребанные тысячи. Сколько же их здесь?

      3.

      На улице было темно, как в жопе трубочиста. Фонари разбиты, а света от окон квартир не хватало, чтобы в полной мере осветить мой путь. Я то и дело спотыкался, идя по раздолбанной дороге, на которую местная администрация положила вместо асфальта большой болт.

      Город, где я живу, носит дурацкое, не склоняемое название Морга. Это третий по значимости город в Мордовии после Саранска и Рузаевки. Шестьсот километров от Москвы – это шестнадцать часов на поезде до столицы, и целая вечность до цивилизации. А еще имя моего города нигде не используется в названии продуктов местных производителей: никто же не захочет покупать колбасу из Морга, верно? Уезжая отсюда подальше, люди не говорят никому, что они приехали из Морга, а просто – из Мордовии. Шутки про морг у местных жителей стали такими бородатыми, что ими можно подметать улицы или вязать из них мочалки. Сорок тысяч населения – русские, мордва и татары. В основном, старые дома, построенные еще в конце пятидесятых, как только заложили фундамент завода химического машиностроения и вокруг него – город.

      Местные