Пантеон реплик. Реквием по человечности. Карафуто Миляй

о преступлениях бога из их общего древнегреческого пантеона. После тайного оглашения всего ужаса беззакония вышестоящим лицам она направилась на ритуальную охоту, где и погибла. Как и кем убита – неизвестно, Зевс заявил о резкой утрате божественно-родственной связи между ними и обвинил подозреваемых в посягательстве на жизнь покровительницы горожан, только его словам мало кто ныне верит, поэтому народный гнев выплеснулся на всех, кто когда-либо причинял ей вред, а как ты уже понял – Геростратом меня зовут заслуженно. Я являюсь той фигурой, совершившей безумный поступок несколько сотен лет назад, но подробности поведаю в более спокойной месте, к нам стягиваются патрули.

      Упомянутый ресторан базировался в большом здании, некогда принадлежавшей филиалу корпорации, но события начала двадцатых годов подсказали уступить помещение новым, перспективным предпринимателям. Один из таких обожал концепцию «хамских забегаловок» – место, где персонал грубит посетителям, а те со спокойной душой могут «выпустить пар» словесно или разрушая интерьер. После воплощения идеи в жизнь ресторан сразу же стал звездой города, но пробуждение Эдсела Фунга привнесло новые краски, сделав это кафе чуть ли не градообразующим предприятием.

      Эдсел Форд Фунг работал официантом ресторана «Sam Wo», самого известного китайского ресторана Сан-Франциско. Популярность ресторан получил именно благодаря Эдселу, который заслуженно вошел в историю как самый грубый, наглый и забывчивый официант в мире. Всем гостям он отводил небольшое время, после которого провожал фразой: «Сдачу я оставлю себе». Только персональный разносчик порнографии ощущал привилегии в виде фирменного чая и безлимитного отдыха. После пробуждения близким по духу стал «амбассадор мата» – Ъй, воспринимающий любое изречение как китайскую мудрость и за каждый уделённый «репетиторский час» по нецензурной лексике знакомил с девушками, которые и сами были не против компании городской легенды.

      Так как ресторан стал притяжением предпочитающих неформальную обстановку стандартным культурным заведениям, то и нормы поведения выходили привычные рамки: гости располагались где и как хотели, на каждом квадратном метре происходила активность, вовлекающая каждого зеваку, убранство не следовало санитарным требованиям, да и вообще еда расценивалась как второстепенный элемент, служащий платным пропуском в ненормальную обитель. Мероприятия поражали креативностью и посылом, к примеру, чемпионат по пощёчинам, где желающие могут проверить свою силу или стойкость, а рыцари и джентльмены решали так свои дуэли вместо кровопролитий.

      У единственного зеркала в заведении сидел подросток, пытающийся победить своё отражение в «Камень-Ножницы-Бумага», но постоянно проигрывает. За порцию бизнес-ланча его можно уговорить сыграть, однако победить невозможно. Еще он продает собственные мемы, нарисованные от руки, а так же сувениры с символикой забегаловки.

      В фойе стоял Мирин Дажо, предлагающий проткнуть себя любым чистым острым предметом за большую плату. Даже до пробуждения голландский художник демонстрировал