Политика у шимпанзе. Власть и секс у приматов. Франс де Вааль

наш язык. Эти обезьяны рассказали очень многое о своих мыслях и чувствах: разум обезьян стал доступен для нашего вида.

      Но сколь бы впечатляющими ни были все эти открытия, отсутствует одно важное промежуточное звено: социальная организация. Есть данные, подтверждающие, что шимпанзе ведут в высшей степени сложную и запутанную социальную жизнь, однако картина пока еще полностью не сложилась. До сих пор исследования в этой области почти всегда проводились с дикими шимпанзе. Эти наблюдения крайне важны, однако в условиях джунглей невозможно проследить социальные процессы во всех деталях. Полевым исследователям, можно сказать, везет, если им вообще удается регулярно видеть животных. Из тысяч социальных контактов, совершаемых в кустарнике и на деревьях, они заметят лишь несколько. Они, конечно, смогут разглядеть результаты социальных изменений, но причины зачастую так и останутся от них скрытыми.

      В настоящее время есть только одно место в мире, где можно провести всеобъемлющее исследование групповой жизни этих восхитительных животных, – это большая, живущая под открытым небом колония шимпанзе в зоопарке Бюргерса в Арнеме. Это исследование продолжается вот уже несколько лет. В настоящей книге представлены полученные нами результаты и доказано то, что мы и так уже предполагали, основываясь на тесной связи между большими человекообразными обезьянами и человеком: социальная организация шимпанзе настолько напоминает человеческую, что в это едва можно поверить. Клоунам мира животных наверняка пришлась бы по вкусу политическая сфера. Обширные отрывки из Макиавелли кажутся вполне применимыми к поведению шимпанзе. У этих созданий борьба за власть и вытекающий из нее оппортунизм выражены настолько ярко, что однажды один радиорепортер попытался подловить меня, задав вопрос: «Кого, по Вашему мнению, можно считать самым явным шимпанзе в нашем сегодняшнем правительстве»[2]?

      Каждый день в газетах приводится изрядная доза политических комментариев. Мы привыкли, что политические процессы представляются нам в четком и обобщенном виде, например так: «Раскол в лагере правительства играет на руку оппозиции» или «Министр ставит себя в невозможное положение». Политические обозреватели обычно не перечисляют многих факторов и инцидентов, которые привели к этой ситуации. Никто не ждет, что они будут подробно излагать все подробности сделанных политических заявлений и все конфиденциальные сведения, которые им удалось получить. В общем и целом, их читатели удовлетворяются общей канвой.

      События, свидетелям которым я стал в Арнеме, можно резюмировать точно так же. И это, конечно, был бы самый простой способ рассказать о них, однако картина, которую мне в таком случае удалось бы набросать, была бы неубедительной. К моим интерпретациям обязательно отнеслись бы с большим подозрением, чем к толкованиям политического обозревателя. Ведь уже само слово «политика» вызывает сомнение, если речь идет о животных.

      Вот почему я должен приближаться к теме шаг

2

Журналисты использовали описание борьбы за власть в зоопарке Арнема в политических целях, сравнивая национальных политиков с Никки, Лёйтом и Йеруном. Эта тенденция особенно явно обнаружилась во французских СМИ после того, как издательство Editions du Rocher решило в 1987 г. поместить на обложку «Политики шимпанзе» изображение Франсуа Миттерана и Жака Ширака вместе с ухмыляющейся шимпанзе между ними. Эта неуважительная обложка больше высмеивала политиков, а не возвышала обезьян. Примерно так же смысл книги был затемнен и заглавием немецкого издания, вышедшего в 1983 г. в издательстве Harnack Verlag – Unsere haarigen Vettern («Наши волосатые кузены»). Эти маркетинговые решения упустили главную мысль книги, которая нацелена не на высмеивание политических лидеров или обезьян, а на выявление фундаментальных сходств между ними, а потому и на то, чтобы заставить людей задуматься о своем собственном поведении.