Загадка лондонского Мясника. Тони Парсонс

внимательно посмотрел на меня:

      – Что скажете?

      Я не знал, что ответить. Убийца не просто перерезал горло. Переднюю часть шеи рассекла уверенная рука хирурга или опытного мясника. Хьюго Бак лежал на спине, но было видно, что голову с телом теперь соединяют лишь позвонки. Кровь хлестала фонтаном и покрыла грудь, словно чудовищный красный фартук. Я чувствовал ее медный запах.

      На спинке кресла висел пиджак банкира. Каким-то чудом брызги на него не попали. Я бросил взгляд на Мэллори.

      – Перерезанное горло я видел трижды, сэр.

      Он кивнул, показывая, чтобы я продолжал.

      – Впервые – когда я только поступил на службу. Муж прочел эсэмэс, которое прислал жене его лучший друг, и схватился за нож. Примерно год спустя грабили ювелирный, продавец нажал на кнопку сигнализации. Налетчик выстрелил, но пистолет дал осечку, и негодяй схватился за топор. Потом на одной свадьбе отцу невесты не понравилась речь шафера, и он метнул в беднягу бокал.

      – Хоть одна рана была похожа на эту?

      – Нет, сэр.

      – Его почти обезглавили.

      Я огляделся.

      – Крик или шум должны были услышать.

      – Тут с раннего утра полно народа, человеку почти что отсекли голову, однако никто ничего не слышал.

      Мэллори значительно посмотрел на меня светло-голубыми глазами, но я по-прежнему не понимал.

      – Ему перерезали трахею, – сказал инспектор. – Чтобы кричать, нужен воздух, а в легких его не осталось. Поэтому слышать было нечего.

      Мы в молчании смотрели на тело. По огромному офису, точно в замедленной съемке, бродили криминалисты, похожие на ученых, исследующих последствия биологической катастрофы. В масках, перчатках и белой одежде все выглядели как близнецы. Они терпеливо искали отпечатки, складывали в мешочки микроскопические волокна, брали образцы крови со стола, ковра и стеклянных стен. А крови здесь было много. Фотограф снимал комнату на видео. На роскошном ковре желтели маленькие пластиковые маркеры с цифрами – так отмечали следы, чтобы следствие могло сравнить их с теми, что находятся в базе данных.

      – Чаще всего бьют непрофессионалы, – заметил Мэллори, глядя на сотрудников. – Громилы, нанятые в пабе. Ублюдки, готовые убить ради нескольких купюр. И такие удары всегда наносят неумело. А здесь по-другому. Видите, как чисты края раны? Люди бьют с размаха, рубят, пилят. Получается неаккуратно. Вы ведь убедились по своим трем случаям, что может натворить разъяренный человек, когда вооружится чем-то острым. А тут – одно движение. Всего одно, и почти снесли голову. Кто мог это сделать?

      – Тот, кто знает свое дело. – Я поразмыслил. – Мясник. Хирург. Солдат.

      – Полагаете, у нас тут бегает Рембо?

      – Возможно, он и не бегает, сэр. Спит где-нибудь на улице.

      Мэллори кивнул на огромное, от пола до потолка, окно. С высоты тридцатого этажа был виден весь город в блестках осеннего солнца, разделенный надвое серой змеей реки.

      – Сколько бывших солдат ночует на этих улицах?

      – Слишком много, – ответил я, рассуждая вслух. –