Преступные игры гения. Галина Романова

Быстро и по существу, – скомандовала Аня в привычной манере.

      Вытащила из волос длинную заколку-шпажку, тряхнула густыми волосами. Снова собрала их на макушке в тугой ком и проткнула его заколкой. Две пряди привычно выскользнули из прически и обрамили ее узкое лицо с высокими скулами. Черные глаза бывшей жены смотрели на него неприязненно, когда она скрещивала руки на груди и усаживалась на широченный низкий подоконник.

      – В парке в выходной было обнаружено тело девушки, – начал он говорить, снова чувствуя себя как на экзамене и боясь сбиться и показаться бестолочью.

      – В какой выходной? – спросила она холодно и строго.

      – В смысле? – моргнул Сидоров непонимающе. – В минувший!

      – В коромысле! В субботу или воскресенье?

      – В воскресенье, – внес он уточнение. – В пять часов вечера. На плато над речкой. Такая там, знаешь, Грязновка.

      – Знаю, – нетерпеливо повела она плечами. – Кто обнаружил? При каких обстоятельствах?

      – Художник… – Он сразу заметил, что она напряглась. – Искал место для работы. Ему нужен был вечерний свет. Он колесил на велосипеде по дорожкам парка, искал. Потом поехал к горе. По пути наверх оставил велик в кустах, поднялся. Обрадовался, что место именно такое, какое ему нужно. Тут подул ветер, и на его губы налипло что-то. Он подумал, что это пыльца одуванчика…

      – Одуванчики давно облетели, – тут же вздернулись ее брови.

      – Он потом тоже сообразил. Но не сразу. Снова подул ветер и принес с собой запах тлена.

      – Блин, Сидоров, ты сейчас в рифму заговоришь, точно, – фыркнула его бывшая жена. – Короче, он сунулся в кусты, а там тело. Мертвое, женское, молодое. Наголо бритое. Волосы измельчены в труху, лежат на лице. Все так?

      – Все так.

      – И что наш художник? – Анна прищурилась.

      – Заблевал там все. Позвонил 112, спустился с горы, дождался нас. Правильно ответил на вопросы.

      – Правильно, значит? – удивилась она.

      – Было время подготовиться. Ехали сорок минут. Воскресенье, пробки.

      – В воскресенье пробок меньше. И гуляющих в парке тоже. Кто-то видел его? Как он катался? Как ехал к горе?

      – Мы сами увидели. На камерах. Весь маршрут его отследили. Ни разу никого не потревожил своим перемещением на велике. Заехал в парк, сразу на велодорожку свернул. Покатался.

      – Долго?

      – Час. Почти час.

      – Ого! Долго. И весь час катался?

      – Нет. Отдыхал. Воду покупал. Пил. Потом покупал еду. Присаживался за столик. – Гена пожал плечами. – Ничего в нем подозрительного, если ты это имеешь в виду.

      – Не твое дело, что я имею в виду, – огрызнулась она беззлобно. – Как он выглядел? Как ел?

      Пришлось рассказывать ей обо всем, даже цвет носков не пропустил. Особенно долго рассказывал, как он усаживался на деревянный стул в парковой кафешке. Как тщательно вытирал стол