Вечный порт с именем Юность. Владимир Казаков

Убитого часового обнаружили при смене постов, и по лыжне Донскова, в обе стороны, двинулись боевые группы поиска. Шестеро автоматчиков и две собаки мелькали среди стволов, приближаясь к Кроткому на широких походных лыжах. Вперед вырвался очкастый фельдфебель. Из его рта вылетал пар, туманил напряженное лицо. Остаться незамеченным Кроткий больше не рассчитывал и поднял наган. Мушка прицела, не раскачиваясь, подошла под автомат немца – сухо треснул выстрел, фельдфебель упал.

      Немцы залегли и открыли частую стрельбу. Пули вспарывали снег вокруг ямы. Кроткий скупо расходовал патроны. Убедившись, что он один, немцы спустили собак. Проваливаясь, овчарки скачками пошли вперед. Кроткий почти в упор расстрелял их из автомата. Тогда к нему, пригибаясь, рванулся солдат в стальной каске, но наткнулся на пулю и упал на колени. Каска, ударившись об автомат, глухо звякнула.

      Два немца лежали напротив Кроткого, двое начали обходить яму. В глубоком снегу их почти не было видно. ППШ бил по серым каскам, взрыхляющим снег, огрызался на огонь «шмайсеров»18, прикрывающих обход. Лес многократно повторял звуки пальбы. Он же донес до Кроткого звук автомобильного мотора. На высокой ноте мотор захлебнулся. «Наверное, там! дорога, – подумал Кроткий. – Надо ставить точку!» Он одним нажатием спускового крючка опустошил диск автомата и взялся за ручку взрывной машинки. А в следующий миг около него ткнулась граната. Зеленая деревянная рукоятка торчала на самом бруствере ямы. Кроткий протянул руку и, еле достав, оттолкнул гранату. Взрывная волна бросила его на дно, взвыли осколки, мокрые комья осыпали лицо. Он нашел еще силы крутнуть ручку подрывной машинки и встать. Будто в каком-то мареве увидел, как планеры поднимаются над землей…

      Его волокли за ноги. Он не мог шевелиться, говорить. Были полные провалы в памяти. Потом почувствовал колеблющийся настил кузова автомашины и запах бензина. На правую руку накатывалась и откатывалась бочка. При сильных рывках машины она ударяла по голове.

      В полное сознание пришел в блиндаже. Тисками давило закрученную марлей голову, где-то под легкими пульсировала боль. Бинты пахли хлороформом. В марлевую щель он увидел бревенчатый потолок блиндажа.

      – Смотрит! – произнес кто-то по-русски.

      Кроткий скосил глаза. Рядом стоял худой белобрысый парень в белом халате, с широкой улыбкой на продолговатом румяном лице. «Где я?» – лихорадочно вспоминал Кроткий происшедшее.

      Скрипнула дверь. Мягкие шаги. Над ним повисло полное желтоватое лицо, нос покрыт склеротическими жилками, бескровные тонкие губы растянуты в улыбке, а зеленые глаза жестки и настороженны. Кроткий увидел фуражку с высокой тульей. «В плену!» Он вскинул руку. Желтое пятно метнулось в сторону.

      – Не истязайтесь. – Голос желтолицего был спокоен, в нем чувствовалось торжество. – Вам еще долго жить. Берегите силы, а дядюшка Штрум позаботится о вас.

      Мягкие шаги проследовали к двери, она снова

18

«шмайсер» – пистолет-пулемет.