Вечный порт с именем Юность. Владимир Казаков

глубокие морщинки у губ, невесть когда заползшие на еще молодое лицо.

      – Нет! – сказал Владимир и отвел глаза. – Папа в партизанском отряде. Примерно в те места летят наши ребята. Меня не взяли.

      – Я знаю.

      Владимир наблюдал за матерью. Она поднялась, подошла к комоду и в один из ящиков положила письмо. Облокотившись о выдвинутый ящик, застыла, глядя в стену.

      – Мне звонил Маркин по поводу твоей просьбы, Вова. Я одобряю их решение.

      – Понимаю. Боишься потерять сына! Пусть он лучше копает картошку!

      – Нет! – Она повернулась к нему. – Ты не так понимаешь. – И словно порыв обессилел ее, тяжело шагнула и снова села за стол. – Ты хоть раз пробовал посмотреть на себя со стороны? Хотя бы после случая с твоим товарищем Кротким?

      – И об этом рассказали.

      – И еще о многом. Горячность, себялюбие я замечала в тебе и раньше, а вот подлость… извини, сынок, но твой поступок с Кротким мягче назвать нельзя…

      – Он тоже вынимал из меня душу.

      – …Подлости от тебя я не ждала.

      – Я извинился.

      – Если посмотреть на твои художества, то, выходит, командиры правы. Сколько наших друзей застрелены из бандитских обрезов. И на место погибшего мог стать далеко не каждый. Право на риск… громко, но верно сказано, надо заслужить. У отца тоже была горячая голова, но он умел управлять ею. Не позорь нас, сынок.

      – Хорошо, мама! – Владимир в необычном возбуждении расхаживал вокруг стола. – Ты говоришь – отец! Но отец… да, мы знаем и других людей, которые героически погибли в первом полете, в первой атаке, совершили подвиг. Их имена стали историческими, а читаешь биографии, и ничего особенного они при жизни не сделали и были далеко не паиньками!

      – Такие народу не знакомы! Они раскрыли свои качества в последний момент.

      – Чкалов был воздушным хулиганом!

      – Пока не научился подчинять волю делу.

      – Ты изрекаешь истины, мама, как комиссар Маркин. Не называется ли это проповедью?

      – Я устала. Давай отложим разговор. До какого часа у тебя увольнение?

      – Утром должен явиться.

      – Тебе не трудно будет сходить за Маюшей в детсад? Возьмем ее чуть пораньше. А я подготовлю что-нибудь. Блинчики будешь?

* * *

      Над Саратовом продолжали виснуть черные тучи. Земля, разжиженная осенним дождем, липла к ногам. Владимир шел через лужи и мутные ручьи, неся на руках завернутую в шинель сестренку. Открыв дверь, они почувствовали запах гари. В кухне стоял чад. На сковородке обугливалось тесто. Мать сидела за столом, смотрела и словно не видела вошедших. Рядом, под стулом, колыхался от сквозняка чуть помятый листочек. Это было официальное сообщение о судьбе старшего политрука Максима Борисовича Донскова. Над городом катился гул. Несмотря на непогоду, шесть аэропоездов в строю «клин» уходили на аэродромы «подскока»15, чтобы оттуда отправиться на боевое задание.

      Медали

      Гул

15

Аэродром «подскока» – промежуточный аэродром, расположенный около линии фронта.