Эдесское чудо. Юлия Вознесенская

отнести – принести. Вот и сейчас в одной руке Саул держал переносной ящик с плотничным инструментом, а на земле перед ним лежало несколько коротких досок: похоже, Фотиния задумала забрать досками окно садового домика, выходившее в сторону большого дома.

      – Фотиньюшка, и что это ты тут расхлопоталась? – спросила София. – У тебя же голова болела, ты даже литургию сегодня пропустила.

      – А она у меня и сейчас болит – обо всем и за всех! Ты-то вот о чем думала, когда согласилась взять на постой диких варваров?

      – Они пришли нас защищать, нянюшка, – сказала София, – не заставлять же их жить в палатках под стеной.

      – Твое дело в первую очередь защищать родное дитя от похотливых мужских глаз! – отрезала Фотиния. – Защищать они нас пришли… Мало, что ли, воровства и всякого другого нечестия видел наш город от диких наемников?

      – Они не дикие. Готфы первыми из варварских племен уверовали в Иисуса Христа, они такие же христиане, как и мы.

      – Это ты так думаешь! – фыркнула Фотиния. – Ты что, им устраивала экзамен по катехизации?

      – Так Мар Евлогий сказал вчера на проповеди.

      На это Фотиния возразить уже ничего не решилась и обратила гневный взор на племянника:

      – Ну и чего ты стоишь, как молодой осел, развесив уши? Доски-то правильно отмерил?

      – Ты же сама их отмеряла, тетка Фотиния…

      – Ну тогда, значит, правильно.

      – И что же это ты тут затеяла? – улыбаясь, спросила София.

      – О девочке нашей забочусь, вот что… Конечно, в сад ей выходить теперь нельзя, и ты ей это сегодня же запрети строго-настрого. Захочет девочка мушмулы – я сама наберу и принесу в корзинке. Не хватало еще, чтобы на нее варвары глаза пялили! А чтоб они даже случайно ее не увидели, окно это надобно заколотить, ведь из него второй этаж дома виден. А изнутри я прикажу на эту стену еще и ковер повесить! Самый толстый и ворсистый!

      – Предусмотрительная ты моя старушка, – ласково сказала София, обнимая Фотинию и целуя ее в коричневую морщинистую щеку. – Ну что ж, может, это и разумно. Я слыхала, что наши постояльцы не только христиане, но и образованные люди, однако береженого Бог бережет.

      – Эй, ты что ж это делаешь, Саул? – закричала вдруг Фотиния на племянника, который тем временем уже прибил первую доску и теперь прикладывал к ней вторую. – Ты как доски собираешься класть?

      – Как ты велела – плотно, чтобы щелей не осталось.

      – Так внахлест надо класть! Если же их просто впритык прибивать, то как ни старайся, а для хитрого глаза щелочка всегда отыщется! Дай покажу, как надо.

      Она взяла у юноши молоток, гвозди, приладила доску «как надо», – и ударила мимо гвоздя по пальцу.

      – Ой! – закричала она. – Замуж, замуж пора давно!

      – Да ты что, тетка Фотиния! – рассмеялся Саул. – Да кто ж тебя замуж возьмет, такую старую и ворчливую?

      – Да я не про себя, дурень! – замахнулась на него молотком старушка.

      – А про кого же? –