Неглубокая могила. Дэн Симмонс

Фарино медленно кивнул.

      – И если бы мы поверили Карлу… если бы Курц не позвонил нам вчера ночью… если бы я сегодня утром не перезвонил Томасу Гонзаге, между нашими семьями могла бы начаться война, разве не так, Леонард?

      Подняв руки, Майлз пожал плечами:

      – Карл был сам не свой. Его мучила боль… он находился под воздействием лекарств… испугался, что мы обвиним его в случившемся…

      – Он выследил этого Курца и попытался уладить свои личные счеты от имени нашей семьи, – сказала София Фарино. – И не смог сделать даже это. Кого еще мы должны винить в случившемся?

      Покачав головой, Майлз бросил на дона Фарино взгляд, красноречиво говоривший: «Женщинам этого не понять».

      Байрон Фарино заерзал в кресле-каталке. Было очевидно, что его мучит боль от полученного восемь лет назад огнестрельного ранения; пуля до сих пор торчала где-то рядом с позвоночником.

      – Выпиши чек на пять тысяч долларов родным Карла, – сказал дон. – Кажется, у него одна мать?

      – Да, сэр, – ответил Майлз, не видевший никаких причин упоминать о том, что Карл жил с двадцатилетней фотомоделью, знакомой адвоката.

      – Ты за этим проследишь, Леонард? – спросил Фарино.

      – Разумеется. – Помявшись, Майлз решил идти напролом: – Ну а Датчанин?

      Фарино ответил не сразу. Скворец, затаившийся среди листвы, оживленно болтал сам с собой. Наконец престарелый дон произнес:

      – Да, полагаю, надо будет поставить в известность Датчанина.

      Майлз заморгал. Он был приятно удивлен. Это поможет ему сэкономить тридцать тысяч на Малькольме и Потрошителе. Естественно, адвокат не собирался требовать задаток назад.

      – Я свяжусь с Датчанином… – начал было он.

      Фарино покачал головой:

      – Нет-нет, я сам этим займусь, Леонард. А ты выпиши чек родным Карла и проследи за тем, чтобы он был доставлен по назначению. Да, погоди, Майлз… что еще было во вчерашнем сообщении мистера Курца?

      – Только то, где найти Карла. Курц имел наглость… я имел в виду, он сказал, что не принял случившееся на свой счет. Еще он сказал, что платить по четыреста долларов ему надо будет только с сегодняшнего дня. Сегодня утром он собирался побеседовать с женой Бьюэлла Ричардсона.

      – Спасибо, Леонард.

      Фарино махнул рукой, отпуская адвоката.

      Когда Майлз ушел, Фарино повернулся к дочери. Как и его старшая дочь, София очень напоминала ему свою покойную мать: полные губы, оливковая кожа, густая копна черных волос, обрамляющих овальное лицо, длинные, чувственные пальцы. Но он вынужден был признать, что в глазах Софии было больше ума, чем когда-либо имела его жена.

      Фарино погрузился в раздумья. Скворец прыгал по клетке, но не нарушал молчание. Наконец Фарино сказал:

      – Ты ничего не имеешь против того, чтобы разобраться с этим, София?

      – Нет, папа.

      – Общение с Датчанином может оказаться… неприятным, – продолжал отец.

      София улыбнулась:

      – Это я настояла на том, чтобы участвовать в делах семьи, папа, – сказала она. –