Осколки разбитых иллюзий. Турана. М

до гостиной? – бросает вызов отец и, с Муразом на плечах, бежит вперед.

      Мы с боевым кличем бросаемся вслед за ним наперегонки. Когда оказываемся в гостиной, вижу двух старших братьев – Рустема с Левоном, их жен и детей. Мы приветствуем друг друга и обнимаемся.

      – Как ты похудела! – говорит Иви, жена Левона, красивая брюнетка, на последних месяцах беременности. – Осунулась вся.

      – Да-да, Америка не пошла тебе на пользу, – соглашается с ней Мирай, жена Рустама.

      Она самая капризная и скандальная из невесток, любительница экспериментировать со своей внешностью. На этот раз у нее рыжий цвет волос и неестественно зеленые линзы, придающие её глазам устрашающий вид.

      Я слегка улыбаюсь им. Перевожу взгляд на братьев, чувствуя неловкость от того, что им из-за меня пришлось врать своим женам. Но раз отец решил, что никто не должен знать правду о том, где именно я была, то мне придется придерживаться этой легенды.

      – Да, – отвечаю неловко.

      Огромная гостиная кажется меньше, когда мы собираемся все вместе. Рауф, ещё один мой брат, живёт в другом городе и не так часто бывает на семейных посиделках. Я присаживаюсь рядом с Демиром и наблюдаю за своей большой семьей. Братья говорят с отцом о каких-то общих делах. Невестки и мама обсуждают последние новости и сплетни. Пятеро детей шумно играют друг с другом. Дождавшись Азру, мы все садимся за стол. За ужином так же продолжаем легкую ненавязчивую беседу, которую я стараюсь поддерживать.

      – Камилла, дорогая, а где именно в Америке ты была? – вдруг спрашивает меня Мирай, застав врасплох.

      Я не знаю, что ответить. Чувствую, как начинаю краснеть.

      – Во Флориде, Мирай, – отвечает вместо меня Рустам с ноткой раздражения в голосе. – Я говорил тебе.

      – А, да, точно, – натянуто улыбается она и смотрит на меня с подозрением.

      Я знаю, что истинную причину моего исчезновения в основном утаивали от Мирай, ведь она – самая несдержанная на язык из всех моих невесток, любит собирать сплетни. И, скорее всего, узнай она правду, о ней бы стало известно всем.

      – А что, там совсем плохо в бьюти-сфере? – она вновь обращается ко мне, приподняв вопросительно одну бровь.

      Я снова застываю, не совсем понимая, что она имеет ввиду. Чувствую, как часть тех, кому известна правда, напряжены. Затаив дыхание, они смотрят на Мирай.

      – Просто смотрю, ты без маникюра, да и стрижка совсем потеряла вид. За собой нужно ухаживать, милая, где бы ты не была.

      Перевожу взгляд на свои пальцы, с силой сжимающие вилку. В висках начинает пульсировать. Конечно, за то время, что я жила с Инглабом, мне было не до маникюра. Если быть точнее, сначала я продолжала посещать своего мастера, но, как только деньги закончились, перестала ходить в салон.

      – Мирай, – слышу голос Азры, – не все же одержимы маникюром и педикюром, как ты, дорогая. Камилла находилась там на стажировке, работала целый день. Хотя, откуда тебе знать, что значит работать, ты же ни дня в своей жизни не проработала.

      Лицо Мирай темнеет от гнева, ноздри раздуваются. Она смотрит на Азру со злостью.