Первый подвиг. Леонид Пантелеев

же, как и к остальным ребятам, задавала ей на дом не меньше, чем другим, и отметки ставила без всякой поблажки.

      Училась Морозова неровно, то отвечала на «отлично», то вдруг подряд получала несколько «плохо». И все понимали, что это не потому, что она лентяйка или неспособная, а потому, что, наверно, дома она вчера весь вечер проплакала и мама ее, наверно, плакала, и – где ж тут заниматься?

      А в классе Морозову тоже никогда больше не видели плачущей. Может быть, это потому, что никто никогда не заговаривал с ней об ее отце, даже самые любопытные девочки, даже Лиза Кумачева. Да и что было спрашивать? Если бы отец ее вдруг нашелся, она бы и сама, наверно, сказала, да и говорить не надо – по глазам было бы видно.

      Только один раз Морозова не выдержала. Это было в начале февраля. В школе собирали подарки для посылки бойцам на фронт. После уроков, уже в сумерках, собрались ребята в классе, шили мешочки, набивали их конфетами, яблоками и папиросами. Валя Морозова тоже работала вместе со всеми. И вот тут, когда она зашивала один из мешочков, она заплакала. И несколько слезинок капнуло на этот парусиновый мешок. И все это увидели и поняли, что, наверно, в эту минуту Валя подумала об отце. Но никто ей ничего не сказал. И скоро она перестала плакать.

      А на другой день Морозова не пришла в школу. Всегда она приходила одной из первых, а тут уже прозвенел звонок, и все расселись по своим местам, и уже Елизавета Ивановна показалась в дверях, а ее все не было.

      Учительница, как всегда весело и приветливо, поздоровалась с классом, села за столик и принялась перелистывать журнал.

      – Елизавета Ивановна! – крикнула ей с места Лиза Кумачева. – Вы знаете, почему-то Морозовой нет.

      Учительница оторвалась от журнала.

      – Морозова сегодня не придет, – сказала она.

      – Как не придет? Почему не придет? – послышалось со всех сторон.

      – Морозова заболела, – сказала Елизавета Ивановна.

      – А что? Откуда вы знаете? Что – разве мама ее приходила?

      – Да, – сказала Елизавета Ивановна, – приходила мама.

      – Елизавета Ивановна! – закричал Володька Бессонов. – Может быть, у нее отец нашелся?!

      – Нет, – покачала головой Елизавета Ивановна.

      И сразу же заглянула в журнал, захлопнула его и сказала:

      – Баринову Тамару – прошу к доске.

* * *

      На другой день Морозова тоже не пришла. Лиза Кумачева и еще несколько девочек решили после уроков пойти ее навестить. В большую перемену они подошли в коридоре к учительнице и сказали, что хотели бы навестить больную Морозову, нельзя ли узнать ее адрес.

      Елизавета Ивановна подумала минутку и сказала:

      – Нет, девочки… У Морозовой, кажется, ангина, а это опасно. Не стоит к ней ходить.

      И, ничего больше не сказав, пошла в учительскую.

      А следующий день был выходной.

      Накануне Лиза Кумачева очень долго провозилась с уроками, легла позже всех и собиралась как следует поспать – часов до десяти или до одиннадцати. Но было еще совсем темно, когда ее разбудил оглушительный звонок на кухне. В полусне