Мать сыра земля. Ольга Денисова

позднего зимнего рассвета. На этот раз я не сомневался: то, что я записываю, произошло на самом деле. Слишком прозаичной оказалась эта история по сравнению с нашими выдумками.

      Я не чувствовал усталости, но с каждым днем реальность уходила от меня все дальше – до тех пор, пока я не поставил последнюю точку. И время, повернутое вспять, вдруг остановилось… Я ждал чего-то. Я на что-то надеялся. И никто меня не понимал. А я, одиннадцатилетний, стоял перед заправочной станцией, вглядываясь в зарево над огромным городом, и ждал.

      Бублик приехал ко мне на следующий же день после моего звонка – поезд шел от него ко мне сутки, и ровно через сутки он позвонил в мою в дверь. А это значит, что он не раздумывал, а сорвался с места и выехал сразу. Он приехал и сел в кресло, где до него столько ночей подряд сидел Моргот. Он читал мою книгу взахлеб, судорожно переворачивая страницы, лихорадочно бегая глазами по строчкам, и мне становилось страшно: а не продолжение ли это моих снов? А если продолжение, то кто сидит передо мной? Бублик ли? И жив ли он, друг моего детства?

      И когда он дошел до последней точки – я видел это, – для него тоже остановилось время. Но он всегда был сильней меня и всегда мыслил здраво.

      – Ну и чего ты ждешь, Килька? – через несколько минут спросил он. – На что ты надеешься?

      – Как ты думаешь, ему бы понравилось? – спросил я, ощущая себя ребенком, ищущим одобрения у друга (Бублик был старше меня на год). Словно оба мы стояли перед дверью в каморку Моргота и боялись переступить через порог.

      – Ну, если вычеркнуть половину… – улыбнулся Бублик. – Добавить немного героических эпизодов, рассказать, как он хорошо смотрелся и как все вокруг были им очарованы… Кроме нас, разумеется.

      – Я хотел, чтобы он был живым, понимаешь? Чтобы он оставался таким, какой он есть. Мне казалось, стоит мне написать все так, как это было на самом деле, и он оживет, вернется. Но он не вернулся.

      – Ах вот чего ты хочешь? – Бублик кисло улыбнулся. – Нет, Килька. Не выйдет. Та точка, которую ты поставил, стоит не на месте. Сядь, вот сейчас же сядь и напиши все до конца.

      – Я не могу. Я не хочу.

      – А ты через «не могу».

      – Тогда вообще не останется никакой надежды.

      – Килька! Да ты на самом деле не понимаешь? Я читал твою книгу, и это было так же, как будто он вернулся. А ты отнимаешь у него самое главное – то, ради чего он явился на землю. Он живет здесь, – Бублик потряс толстой распечаткой. – Он живет здесь!

      А что, собственно, есть жизнь? Отражение в темной воде, образ в чьем-то затуманенном сознании, контур за заиндевевшим стеклом? Или буквы на белом листе бумаги. След человека на земле не есть ли сам человек?

      Не знать начал своих желаний,

      Но помнить, как рождался свет…

      И мнимой вечности планет

      Не признавать за мирозданьем;

      Не дорожить своим дыханьем,

      И не считать часов и лет,

      Отмеренных