Флегонт, Февруса и другие. Василий Иванович Аксёнов

мама, в горло у меня с утра кусок не лезет. По стопке приняли, конечно. За удачное путешествие. Ещё по стопке – за рыбалку. И всё на этом.

      Вспомнил вдруг Пётр Николаевич, что Иван Александрович Гончаров где-то писал, что в России нет путешественников, всё проезжие. Пришлось исправить дело – принять на грудь ещё по стопке – за проезжих.

      Всё – это крайняя.

      Железно.

      Сдержали слово.

      Чаю крепкого попили. Собрались.

      Проверили по составленному заранее списку – ничего вроде не упустили.

      И тут так.

      Когда Пётр Николаевич сходил зачем-то огород мой посмотреть, будто его не видел раньше, скоро вернулся, и мне показалось, что выпил он, друг мой, не три, а пять стопок – ещё и стременную, и седельную.

      Ничуть я этому не удивился. И не сказал ему ни слова. Мне с ним, как говорят, не целоваться. А на танкетке пассажиром можно ехать и такому – навеселе. Там из корзины трудно вывалиться.

      К десяти часам, закинув за спину рюкзаки, повесив на плечи каны и взяв в руки за обе лямки мешок с лодкой и спиннинги, направились мы к месту сбора.

      Водительские права и ключи от квартиры и зажигания Пётр Николаевич вчера ещё в дом занёс, а «Ниссан-Альмеру», на котором и приехал, оставил возле берёзы, недалеко от ворот, рядом с моей «Нивой».

      Никто тут до наших машин не коснётся. «Нива» всегда стоит открытая. Даже бензин за всё время ни разу не слили. Ключ из замка не вынимаю. Соседи, если меня нет дома, а им срочно понадобилось, могут на ней и за водой с флягой на родник съездить. Или бревно на столб или балку, лесину ли сухую на дрова к дому подтянуть. Оговорено. Просто так, конечно, ради баловства, девчонок на ней не катают, в магазин за выпивкой не гоняют, у самих есть на чём – на иномарке, пусть и с заклеенным пока скотчем боковым стеклом.

      От Ялани, бывшего Сретенского острожка, до Маковского, бывшего Маковского острога, предстояло нам проехать волоком, пробитым в самом начале семнадцатого столетия служивыми людьми, стрельцами сотника черкасца Василия Рукина и сына боярского Петра Албычева, мансийского князьца. Малым, но непростым участком на единственном тогда пути в Китай. Волоком, по которому переправлялись грузы, почта, войска, переселенцы и ссыльные. По которому и протопопа Аввакума, яркослового невольника, с его детьми и верной женой Анастасией Марковной на Байкал доставляли. И многие известные люди – от Семёна Ивановича Дежнёва, казачьего атамана и торговца мехами, устюжанина землепроходца Ерофея Павловича Хабарова до окольничего и воеводы Ивана Ивановича Лобанова-Ростовского – самостоятельно проследовали. И предки наши, сорванные с обжитых мест там, за Уралом, разными ветрами и судьбами этой транспортной артерией сюда прибыли, иной лазейки не было, пока не появился южный путь – степью, на самом деле – лесостепью.

      Семьдесят километров волоком. А там уже по реке вниз по течению километров пятьдесят, но кто их там и измерял. По Кеми расстояние высчитывается поворотами-кривунами, а на