Die Kante und das Kind. Владислав Тодеску

дома забрала пара лесбиянок, когда ему исполнилось 18. Уэнделл вообще игнорировал вопросы Дитфрида, касаемо своего прошлого…

      Пусть Дитфрид и чувствовал себя нужным здесь, его сильно удручали противоречия или полное молчание со стороны соратников.

      «Какой смысл собирать группу людей и совершать, с точки зрения местного законодательства, особо тяжкие преступления, зная при этом, что тебе придётся ещё не один раз совершить это самое преступление с этими же самыми людьми? Одно дело – ограбление. Вы собираетесь, планируете, совершаете, расстаётесь. Либо добровольно и навсегда, либо ты убиваешь сообщников… но вы всё равно расстаётесь. Навсегда…».

      Думать об этом, Дитфриду было тошно. Он изначально понимал, что не будет находиться здесь до конца своей жизни, – если под смертью подразумеваются «естественные причины», – но… не так же быстро!

      …Он закусил нижнюю губу. Бетонный балкон, – разумеется незастеклённый, – был неплохой снайперской площадкой… Был бы. Но стрелять здесь можно было только из рогатки и только по крысам…

      Размышлять, Дитфриду расхотелось…

      «С другой стороны, я ведь точно такой же. Я рассказывал о себе ровно столько, сколько могу, а это немного… Возможно остальные, видя это, дают мне информацию, пропорционально той, что от меня же и получили?..»

      …но остановиться не получалось.

      Дитфрид выдохнул…

      «Надо сменить тему, а то я ёбнусь…».

      …и ещё раз.

      «…и, надо как-то закончить с «родным» домом.».

      6

      …в доме было тихо. Почти неуютно… Дитфрид, мысленно уже видел, как оформит прощание с этим местом.

      «Раз… и навсегда.».

      Дитфрид приоделся на сегодняшнее прощание почти как солдат, явившийся проводить боевого(-ых) товарища(-ей) в последний путь.

      Солдат, с вольным нравом, всё же. На нём были чёрные берцы и такой же чёрный комбинезон, который ему выдали три месяца назад за «образцовую службу», скажем так. Из оружия у него был охотничий нож и два пистолета модели Glock 24. Ну и конечно же, белые резиновые перчатки и кабельные стяжки.

      Он тенью прошёл гостиную и начал медленно подниматься по лестнице на второй этаж. После всего, что было, ступать по лестнице было тошно. Масла в огонь подливала тишина… «Затишье перед похоронами…».

      Дойдя до комнаты Джорга, Тень набрала в грудь воздуха. «Ну, начнём…».

      Дитфрид слегка наклонил голову набок. Сначала он подумал, что ему показалось, но подойдя ближе, он убедился в обратном. Последний младший брат лежал, свернувшись калачиком, и тихо всхлипывал.

      Не тратя время на выключатель, Дитфрид схватил Джорга под руку и сбросил с кровати.

      Мальчик с глухим стуком приземлился на пол. Не успев возмутиться, он получил пинок под зад новеньким берцом.

      – Дитфрид ты чт… – почти возмутился Джорг, но Дитфрид заткнул его ударом ноги по бедру.

      Он присел, держа брата за загривок, стреляя словами, как из пулемёта:

      – Веди себя тихо и будешь жить. У меня нет