Ромашка. Часть 3. Партизанская. Дмитрий Шемякин

неожиданно ощутила, что рубец на скуле снова на месте, а значит задание вступило в силу.

      Стемнело, она зажгла фонарь и подбросила дров печку. Вновь весело затрещал огонь. Ольга забралась под одеяло и молча смотрела на пляшущие на потолке языки пламени.

      «А вдруг я не вернусь, – подумала она, – Саша же рассказывала, что Избранные тоже гибнут… Вдруг мы проиграем?» Она вспомнила, как её выворачивало во время первой схватки с Аматовым.

      Аматов… У них, получается, тоже в каждом времени свой координатор. Там Аматов, тут Нойман…

      Эх… сейчас бы на просторную Сашину кухню, есть торт и хохотать над её историями… Эх Сашечка, увидимся ли…

      Ольга сама не заметила, как уснула.

      Проснулась она от стука в окошко и глухого голоса Василисы:

      – Хозяюшка! Открывай, родимая! Свои!

      Ольга быстро выпрыгнула из-под одеяла и ёжась от холода, так как печь за ночь остыла, отперла дверь и пустила Василису Ивановну. На улице уже светало.

      – Ну как ты, Олюшка, легче тебе? – спросила Василиса, растапливая печь.

      – Всё хорошо! – отрапортовала Ольга. – Выздоровела, могу хоть сейчас выполнять задания правительства, партии и товарища Сталина!

      Василиса рассмеялась

      – Ну прямо Чапаев! Вот, одевайся, солдат, – и она бросила Ольге ворох одежды.

      Ольга неуклюже принялась напяливать на себя ватные штаны и свитер, который висел на ней как на вешалке. Василиса снова рассмеялась:

      – Ну и видок у тебя, красавица! Ты на лыжах-то хаживала?

      – Ннууу, – протянула Ольга – была физкультура в школе.

      – Ладно, тут недалеко. Собирайся. И помни – ты моя племянница из Брянска.

      – Может, лучше из Минска? – предложила Ольга. – И подальше, и врать не надо. Я там на самом деле в детстве жила у дядьки.

      – Добро, – согласилась Василиса и стала надевать свою ушанку.

      Ольга тоже натянула принесённые для неё телогрейку, валенки и повязала тёплый платок на голову.

      «Эх, видел бы меня сейчас Одинцов, – подумала Ольга, – ни дать, ни взять, колхозница. Зато тепло».

      Они вышли на улицу, надели лыжи и медленно пошли по уже проторенной Уваровой лыжне. Василиса впереди, Ольга сзади. Причём, Василиса поминутно оглядывалась и с жалостью качала головой. На лыжах Ольга шла примерно так же, как пастор Шлагг в «Семнадцать мгновений весны».

      Вот вдалеке за деревьями заблестел купол церквушки, показались избы, послышался брех собак. К морозному воздуху добавился запах дыма.

      – Вот моя деревня, вот мой дом родной, – продекламировала Василиса с улыбкой.

      – Вот качусь я в санках по горе крутой, – подхватила Ольга и они довольные, что отлично поняли друг друга, засмеялись.

      Дом Василисы Ивановны находился на самой окраине Громово – на небольшом возвышении, с которого хорошо было видать и деревню, и поселковую дорогу, уходившую в сторону Брянска.

      Василиса толкнула калитку, и к ним с радостным