Звезды из пепла. Тория Дрим

каким станет дом, если мама останется одна. Будет ли он напоминать ей о счастливых днях? Или станет хранилищем страданий и потерь?

      Череда несчастий преследует нас со смерти отца. Теперь уже, как оказалось, не моего родного отца. Это его уход спровоцировал болезнь Кайла. Брат невероятно тяжело перенес новость об аварии, в которую попал Виларес. Как ни боролись за его жизнь врачи, в конечном счете они были вынуждены произнести известную и беспощадную фразу, а мы – как-то ее принять.

* * *

      – Покружи еще! Пожалуйста, пап! – кричит Кайл.

      В саду уютно. Жужжат пчелы с оранжево-черными брюшками, машут изящными крыльями бабочки, в траве ползают яркие гусеницы. От насекомых не оторвать глаз! Я не перестаю хлопать ресницами от изумления. На улице невероятная жара, поэтому я устроился в тени у раскидистого дерева. Здесь хорошо – легкий ветерок обдает со всех сторон.

      Из домика, который родители сняли на лето, веет ароматом жареной индейки. Мама готовит ее в тысячный раз. Иногда кажется, что это единственное блюдо, которое она умеет делать. Мы с братом и папой в ожидании обеда резвимся во дворе.

      – Эй, – папа плюхается рядом, – а почему именинник не бегает с нами?

      – Разглядываю насекомых.

      Он оглядывается. Затем ловко хватает муравья и подносит к моему лицу.

      – Смотри, какой трудоголик!

      Неохотно гляжу на муравьишку. Не очень хочется разговаривать с папой после того, что я услышал утром. Я все вспоминаю их с мамой беседу и пытаюсь понять, что она значит.

      Папа не любит меня?

* * *

      – Я не понимаю тебя, Виларес. Ты так хотел ребенка, ты клялся, что для тебя не будет никакой разницы. Но потом!..

      Мама повышает голос на папу. Они закрылись в ванной, но их все равно слышно. Неужели скрывают что-то от нас с братом? Я встаю за дверью и подслушиваю, как хулиган. Впрочем, меня всегда так звали в детском саду, а сейчас и в школе.

      – Эмбер, – шипит папа, – я не отказываюсь от своих слов. Но нужно время.

      – Время? – Мама смеется, но смех у нее какой-то злой. – Прошло двенадцать лет. Кого ты пытаешься обмануть? Я вижу, как ты относишься к Кайлу и как к Тресу.

      – Я стараюсь, Эмбер. Очень жаль, что ты не замечаешь.

      – С рождением Кайла ты изменился, вот что я замечаю.

      Слышатся всхлипы мамы. Мне становится страшно.

      – Я не знаю, как тебе объяснить, но связь…

      Что-то жжет в груди.

      – Эмбер, у нас какая-то особенная связь с Кайлом, с Трестеном ее нет.

      – В отличие от тебя я люблю их одинаково, Виларес. И мне все равно, кто из них кто. Они оба – мои сыновья.

      – Наши сыновья, Эмбер. – Голос папы приобретает твердость. – Но это сложно. Все так сложно!

      – Будь добр, хотя бы сегодня, в его день рождения, сделай вид, что любишь их одинаково.

      Замок щелкает, и я бегом направляюсь в спальню, чтобы меня не поймали. Значит, папа любит Кайла больше, чем меня? Ну конечно. Я ведь не такой маленький. Мне уже двенадцать. Малышей всегда любят сильнее.

* * *

      Мы все еще